подъехал Николай. Но в ушах до сих пор стояло Сонино «МАМА». До меня начало доходить, что она только что назвала меня мамой. Меня! Господи, я и не надеялась стать для нее настоящей мамой, радовалась, что стала другом. Но Девочка снова удивила меня. Дочка.
— Мама! Смотри папа идет! Сам идет! — и ринулась к нем на встречу.
А я стояла как вкопанная и не могла пошевелиться. Смотрела на любимого и не верила своим газам — мой Тимур стоял, опираясь на трость. Стоял. Сам! И смотрел на нас, улыбаясь во все тридцать два!
Сонька уже висела на нем, матушка тоже была готова задушить от переизбытка эмоций, а он стоял не шевелясь и смотрел на меня, а я как последняя дурочка не могла и пошевелиться. Вроде ждала этого момента, последние несколько дней особенно, а сейчас повисла. Меня просто охватило оцепенение.
Но стоило мне сделать шаг ему на встречу, как низ живота пронзила острая боль. И я начала оседать.
— АНЯ! — последнее, что я помню, это голос моего долгожданного и сильные руки, подхватившие меня сзади…
Глава 49 ТИМУР
Сделал сюрприз, бл. ть! Допартизанились все, мать твою. Мои мне не говорили, что у Ани состояние не стабильное. Ей любые нервы были противопоказаны, особенно на этом сроке — она родить могла в любой момент. Нет, я знал, конечно, что двойня всегда рождается раньше положенного срока, но не рассчитывал, что это случится сегодня. Видимо мои малыши решили встречать папку сами. Только вот все пошло не по плану, хотя изначально был шикарный.
Я собирался приехать на день раньше, но пришлось задержаться — последние процедуры и я свободен как ветер. О моем возвращении знал только отец, и то только потому, что Николая за мной кто-то должен был послать. Ане говорить не стал как раз потому, что знал, что до самого приезда будет как на иголках. А нервировать ее не хотел. Думал, приеду, обрадуется. Обрадовалась! И вот итог.
Мама с Соней не умели хранить секреты от моей девочки, у них женская солидарность, блин. Короче пришлось все делать тихо. По дороге заехали в цветочный магазин, купил всем своим девчонкам цветы. Соскучился страшно по всем. Планировал провести вечер кругу любимой семьи. Но….
Аня, увидев меня остолбенела, как будто не верила глазам. А я передвигался еще из рук вон плохо, чтобы подбежать, подхватить ее на руки и закружить. Ни мне ни ей это было нельзя. А потом случилось то, что я до сих пор не могу осознать.
Сегодня я стал в отцом в очередной раз. Но это было совсем не так как с Соней. Все по другому. Я ждал появления малышей, и сегодня они появились на свет. Мои пацаны. Хоть и раньше срока, о с ними все было хорошо. Сыновей поместили в какой-то прибор — хрен его знает что это, но так надо, как сказал мне Семеныч.
А вот Аня….
Мы не ждали скорую, повезли ее сами в больницу. Она пришла в себя, но ее состояние было не утешительным. В больнице ее сразу забрали в реанимацию. И сейчас врачи пытались сделать все возможное, чтобы у моих малышей была мама, а у меня жена.
Этот день стал для меня настолько противоречивым — я сегодня обрел сыновей, но мог потерять любимую. И если первое было просто прекрасно, то последнее было ужасно. Сейчас я настолько четко осознал, как она нужна мне. Я просто не готов жить без нее. Она такими красками раскрасила мою серую жизнь, показала мне, как можно любить, как можно жить, когда тебя любят. Нет, судьба не могла с нами так поступить, мы просто обязаны со всем справиться! И моя любимая должна жить — она нужна нам всем!
* * *
Спустя несколько часов, после того, как мы приехали в больницу, к нам вышел доктор
— здравствуйте, вы родственники Смирновой? — доктор выглядел уставшим, но довольным. И я надеялся, но ждал от него подтверждения.
— Да, мы, — хором практически прокричали я и родители.
— Кем вы ей приходитесь?
— Муж. — ну а что. Формальности мы оставили до нашего выздоровления.
— А по документам она не замужем.
— Послушайте, мы просто еще не оформили это официально. В свете всех событий времени знаете — ли не было. Но, мне кажется, сейчас это не важно. Вы собираетесь нам сказать, как Аня?
Я начинал раздражаться. Вот причем тут все это. По-моему сейчас ситуация совсем не та, чтобы выяснять кто чей муж.
— Бог с вами. — доктор не стал больше спорить. — сейчас состояние стабильное. Кровотечение нам остановить удалось, но какое-то время Анна будет находиться в отделении реанимации. Но ее жизни больше ничего не угрожает.
Доктор мялся, как будто сказал мне не все. но никак не мог решиться продолжить. Первым не выдержал я.
— Доктор, у меня ощущение, что это не все. Все действительно хорошо.
— В принципе да, но… в общем, были некоторые сложности. И …в будущем Анна не сможет родить детей. К сожалению, мы не смогли сохранить репродуктивное здоровье вашей супруги. Беременность была непростая, а роды сложными. В общем вы сами видели в каком состоянии она к нам попала. Мы пытались, но в приоритете была ее жизнь, поэтому…
— Хорошо, доктор, я все понял. Надеюсь Аня воспримет эту новость адекватно. Для меня важно, что сама она в норме, с детьми все хорошо. Спасибо вам.
Доктор ушел, а мы остались в коридоре. Хотя смысла тут находиться не было. Аню увидеть пока нельзя. Поэтому приняли решение ехать домой, тем более, что на дворе была уже ночь.
Ближе к выходу, я понял, что мамы нет. Но она материализовалась перед нами вместе с Семенычем тут же.
— Сынок, я уговорила Петра Семеновича, и мы можем на минутку подняться в родильное отделение.
— Зачем? — я реально не понял, доктор же сказал, что к Ане нельзя, а малыши тоже под аппаратами.
— взглянуть на малышей, — мама смотрела на меня горящими глазами, и было видно, что любое промедление подобно катастрофе.
— Да только недолго, — Семеныч подтвердил ее слова и мам была готова уже лететь на 3 этаж.
Уже стоя у большого окна отделения, я смотрел, как мои пацаны кряхтели в каких-то прозрачных коробках со всякими трубками. Медики сказали — это называется кювез.
Я не мог четко сформулировать те чувства, которые были на душе. Наверное это счастье. Безграничное, долгожданное, сказочное счастье. Никогда прежде я не чувствовал ничего
