— А конкретное что-то сказал?
— Почти ничего. Сказал только, что в начале сентября в шестнадцатиэтажном доме по проспекту Рационализаторов обнаружили труп молодой женщины… наркоманки.
А убита она зверски — вся ножом истыкана, спина разворочена — аж ребра врастопырку… жуть!
— Ребра врастопырку? — спросил я. Это определенно что-то мне напоминало, но что именно, я сразу сообразить не смог.
— Так он сказал. А еще он сказал, что дело приказом из ГУВД засекретили… Но мне он мог бы дать информацию. По принципу «дашь на дашь». Вы меня понимаете?
— Понимаю, — ответил я. Чего же не понять? Любой нормальный мужик, посмотрев на Свету, испытывает строго определенные эмоции… Я задумался. Я думал: «Что же могут означать слова „ребра врастопырку“. Что значит — дело засекречено приказом из ГУВД?»
— Ну так что мне делать? — спросила, нарушив тишину, Завгородняя.
— Проверять надо это все, — ответил я. — Собирать дополнительную информацию. Дело-то может оказаться более чем серьезным, Света.
Завгородняя ушла, а я задумался: распотрошенная спина и ребра врастопырку…
Это определенно что-то мне напоминает.
Где— то я уже об этом слышал или читал. Вот только где?
* * *
Домой в тот вечер я вернулся поздно. На улице шел дождь, ветер рвал листья, и желтый мокрый вальсочек канителился в свете фонаря над блестящим асфальтом. Весь день у меня из головы не выходила история про убитую женщину из засекреченного дела…
Но сосредоточиться на этой теме я не мог — весь день не давали покоя какие-то мелкие текущие дела, шли посетители, градом сыпались телефонные звонки. А часов с пяти вечера все говорили только про атаку на башни всемирного торгового центра и смотрели CNN.
Повзло сказал:
— Ну все, Шеф, больше тебе твой арабский не понадобится.
— Почему? — спросил я.
— А потому, что скоро арабский мир просто перестанет существовать, — ответил Коля оптимистично.
Соболин заметил, что американцы, мол, сами беду накаркали — очень уж любили фильмы катастроф смотреть… Мудрец, понимаешь.
Я приехал домой поздно, включил кофеварку и заглянул в холодильник. Чуда не произошло — в нежно светящемся чреве было трагически пусто… «А чего ты, собственно, ждал? Что кто-то вместо тебя купит и принесет продукты?… Э, нет. Чудес не бывает, и добрые домовые давно перевелись», — я с укоризной посмотрел на полку, на нэцке, изображающую Дзаошеня. Дзаошень по японским представлениям — хранитель домашнего очага… «Что же ты, хранитель очага, жранинки не прикупил?»
Дзаошень молчал, держал в руке табличку, на которую записывают нужды и пожелания. Я, конечно, о своих нуждах умолчал… какие же могут быть теперь претензии к хранителю очага? Никаких. Нет у меня никаких претензий к маленькому мифическому существу. Пусть живет в своем уютном мифе…
Я закрыл дверь холодильника, дал легкого щелбанчика в костяной лоб Дзаошеня… и тут вспомнил! Я вспомнил, откуда я знаю про «ребра врастопырку». Я вспомнил, вспомнил!
Спасибо тебе, бог домашнего очага. Ты не накормил меня хлебом, но ты навел меня на мысль о мифах. Спасибо, Дзаошень.
Я быстро прошел в комнату, включил свет и нацелился на книжный шкаф, в котором хранились энциклопедии, словари, каталоги и справочники. Из-за нехватки «площадей» книги были забиты плотно, кое-где в два ряда.
Я рылся минут семь, чертыхался, вынимал и складывал тома на пол… и нашел.
Я вытащил из шкафа том «Древнескандинавских саг».
Мне не терпелось поскорее открыть нужную страницу, но я не стал этого делать.
Я вернулся в кухню, включил бра над кухонным столом и налил себе кофе.
Потом я открыл книгу, минут десять шелестел страницами и нашел то, что искал:
Свой строй держали бесподобно,
Французских рыцарей разбив…
И Карла Лысого пленив.
Врата Вальхаллы им знакомы,
Рагнар — мясник — знаток по пыткам
Вновь резал «красного орла»,
На лицах викингов — улыбки,
Увидеть ребра короля…
Насечки лезвием острейшим
Он делал прямо вдоль спины…
Все короли из всех храбрейших
Орали дико, сколь могли.
Потом зубило бралось в руку,
Тяжелый молот взят затем
И ребра отбивал со стуком,
Лишая позвоночник стен.
Умелец был — таких уж нету…
Сознанье он терять не дал
И, ребра вывернув все к свету,
Рагнар показывал оскал.
А дальше — разделив трофеи,
Расплылись, к бесу, кто куда…
…Весной же вновь объединиться
И резать «красного орла».
Что в Дании, а что у шведов -
Пиры, застолье и гульба.
В Норвегии слышна победа
Бочонки с элем пьют до дна.
Вот так примерно, господа… вот так.
Я выкурил сигарету и закрыл книгу. А потом вспомнил «Приключения майора Звягина»
Михаила Веллера. Я снова побрел к книжным шкафам и нашел том Веллера. Ну-ка, ну-ка… Ага, вот оно!
«Когда плененный, обреченный на казнь, хотел продемонстрировать свое мужество и презрение к врагам, он просил „кровавого орла“. Эта самая жестокая из казней производилась добровольно, и в ней нельзя было отказывать: разрубались и ребра на спине и у еще живого вырывались легкие вместе с сердцем».
На секунду… только на одну секунду я представил себе вспоротое тело… розовокрасные легкие и торчащие наружу белые ребра. Так вот ты какой, «Красный Орел»!
Я даже как будто ощутил густой, парной запах свежей убоины. Меня замутило… Мне не раз доводилось лоб в лоб сталкиваться со смертью. Она омерзительна всегда. Но особенно противно, когда убивают детей или женщин… Я вспомнил полуголые детские трупы на улицах Шакра. Господи! Как же мне тошно было тогда! Ах как мне было тогда тошно. Я помню все это до сих пор.
Я закрыл и отодвинул от себя книгу, сделал глоток уже остывшего кофе. «Так, — сказал я себе, — спокойно… давай разбираться спокойно. Что мы имеем на сегодняшний день? Попробуем суммировать: некий оперубойщик из Красноармейского района намекнул на экзотическое (эксклюзивное, сенсационное) УБИЙСТВО. Настолько экзотическое, что его приказали засекретить… Кстати, нужно будет справиться, в каких случаях секретят дела? Они ведь и так для широкой публики закрыты… А что еще мы знаем? Мы знаем пол, примерный возраст жертвы — молодая женщина, очень приблизительно дату убийства и… и больше ничего…»
