выдыхает она. — Прежде чем я позволю чему-либо из этого случиться. Чтобы позволить нам случиться.
Правда в том, что она была обречена в тот момент, когда вошла в дом.
Она могла бы настоять на том, чтобы вернуться к себе домой, но как только она оказалась в машине с Коулом, она поняла, что была на полпути к тому, чтобы простить его.
Она не стыдится того, что он ее пара, и она не хочет отказываться от их связи.
Но ей нужны ответы.
Коул не спорит. Он просто кивает, подхватывает ее на руки и несет к дивану. Она прижимается к нему, вздыхая в его объятиях.
Она закрывает глаза, когда он проводит пальцами по ее волосам, вдыхая его цитрусовую эссенцию и позволяя брачным узам успокоить ее.
— Спрашивай, — мурлычет он, в груди у него урчит. — Я расскажу тебе все, что ты захочешь.
— Коттедж, — говорит она. — Ты заплатил за то, чтобы я осталась еще на неделю?
Он хихикает. — Нет, милая. Я заплатил за всю собственность.
Она делает паузу. — Подожди. Что?
Его пальцы продолжают перебирать ее волосы. — Ты разве не помнишь наш разговор на кладбище? Я сказал тебе, что дом был записан на твое имя. Ну, наше имя, технически.
— Подожди, прости, ты купил хижину? — Она поворачивается, чтобы посмотреть на него, но он просто пожимает плечами.
— Тебе понравилось. Это было простое решение.
Она моргает. — А еда?
— У тебя там не было ничего, кроме черствых батончиков гранолы и воды. Я не собирался оставлять тебя голодать.
Она фыркает. — Хорошо, но это был очень нетрадиционный способ сделать это. И, ты знаешь, незаконный. Ты пронес сыр ручной работы на кухню, пока я спала?
— Виновен.
Это не должно быть смешно, но это настолько абсурдно, что Бри ловит себя на том, что смеется.
Я ему так понравилась, что он вломился в мою хижин только для того, чтобы оставить мне вкусного сыра.
— Теперь мне больше не нужно прятаться. Так намного проще для нас обоих, — ухмыляется он.
— А ручки? Полагаю, ты наблюдал за мной в антикварном магазине.
Он кивает. — Я никогда не уходил далеко, если только не приходилось.
Она не должна находить его слова обнадеживающими, но это так. Она винит во всем брачные узы.
— А как насчет… других твоих поступков? — тихо спрашивает она, уставившись на свои руки. — Что, если тебя поймают? Что произойдет тогда?
— Тогда мы уезжаем. Но у меня нет никаких планов на этот счет.
— Это не значит, что этого не произойдет. Если кто-нибудь узнает о Юджине… — у нее вырывается судорожный вздох, и Коул крепче прижимает ее к себе. — … Я могла быть соучастницей.
— Юджин собирался допиться до смерти, если бы я не нажал на курок, — невозмутимо заявляет Коул. — И ты никогда не будешь отвечать за мои действия в глазах закона, никогда.
— И все же, что произойдет? Что будет с нами, если тебя поймают? — Она обхватывает себя руками, сгибаясь всем телом внутрь.
Она не хочет заводить этот разговор, но вопросы назревали у нее в голове с тех пор, как она покинула Грин Вудс.
Он должен ей ответы.
— Ничего. У меня много контактов и услуг, которые мне причитаются. В худшем случае мы затаимся на некоторое время, пока все не утрясется само собой.
Она медленно кивает. — Скажи мне, что они это заслужили, — бормочет она, глядя на него снизу вверх. — Пообещай мне, что они это заслужили.
Его глаза сужаются. — Больше, чем кто-либо другой. Я клянусь тебе, Бриана.
Он говорит правду; она это чувствует.
— Я просто не понимаю.
— Чего ты не понимаешь? — Голос Коула нежен, но его глаза горят напряжением.
— Почему ты начал? Что заставило тебя сделать все это? — спрашивает она, заламывая руки.
Он целует ее волосы, и она прислоняется спиной к его груди, его мурлыканье вибрирует в ее теле. — Они всегда неправильно пахли, — признает он. — Злые люди, те, кому это сходило с рук или они играли по системе, они сделали меня больным. Нахождение рядом с ними в суде вызывало такие сильные головные боли, что я думал, моя голова вот-вот лопнет. Когда они были мертвы, все становилось проще.
Она моргает. — Ты мог бы учуять , что это плохой человек?
— Да. И те, кого я убил, заслужили это. Я никогда не пожалею о том, что убил их, но я сожалею, что заставил тебя бояться меня из-за этого.
Она задается вопросом, чувствовала ли Элли то же самое, когда была с Эриком.
Эрик когда-нибудь извинялся перед ней?
Коул прерывает ход ее мыслей, беря ее за руку и переплетая их пальцы. — Полагаю, я все делал неправильно, когда мы впервые встретились.
— Я полагаю, ты так и сделал, — бормочет она.
— У меня нет планов когда-либо убивать снова, если только ты или котенок не подвергнетесь риску. Ты моя пара. Я всегда буду защищать тебя.
— Я знаю, — шепчет она.
Когда он обнимает ее на диване в доме, который он купил для них, она знает, что уже простила его.
Делает ли это ее ужасным человеком?
Она обнаруживает, что ей все равно.
— Ты больше не одна, — мягко говорит он ей. — Я чувствовал твою боль последние две недели. Это чертовски убивало меня, милая. Тебе больше никогда не придется испытывать ничего подобного.
Она проглатывает комок в горле и наклоняется, чтобы поцеловать его. Поцелуй мягкий, такой непохожий на те, что были у них на кухне. Он отвечает тем же, его аппетитный аромат вторгается в ее чувства.
— Никогда больше, — рычит он, когда она закидывает ноги на его бедра, чтобы оседлать его. — Я никогда больше не позволю тебе чувствовать то же самое.
Поцелуи становятся жаркими, когда она выдыхает ему в рот, потираясь о его колени. Его руки перемещаются к ее талии, прижимая ее к очертаниям его члена и создавая иллюзию между ними.
Мой, мурлычет ее внутренняя Омега.
— Твой, — шипит он, и она понимает, что произнесла это вслух. — Давай, детка, возьми то, что принадлежит тебе.
Ей не нужно повторять дважды. Она не утруждает себя расстегиванием его рубашки. Она распахивает ее, обнажая его скульптурную грудь. Он стонет, когда она зарывается лицом в его шею, сильно посасывая и покусывая, намеренно оставляя на нем следы.
Слизь стекает по ее влагалищу в трусики, и она не хочет больше ждать. Прошло слишком много времени с тех пор, как он был внутри нее.
Она слезает с Коула достаточно надолго, чтобы он успел расстегнуть брюки, а она — снять джинсы и трусики. Его член торчит наружу, толстый и массивный, с кончиком, уже блестящим от спермы.
— Черт, — шипит он. — Садись на него, милая. Подпрыгивай на нем.
Схватив ее за бедра, он притягивает ее к себе спиной, медленно погружаясь в нее всей своей длиной.
Он смотрит на нее
