не получится!
В его синих глазах проснулись лукавые демонята.
– А чем, по-твоему, ты занималась последний год, Изабелла? Вспомни, за это время я не принял участия ни в одной операции, неизменно назначая тебя старшей в группе! Только страховал!
Белка сжала пальцами виски и задушенно пробормотала:
– Ты – дьявол, Анджей Карл Вильгельм фон Рок! Сущий дьявол! Я тебя ненавижу!
Командор засмеялся и вернулся за стол.
– Я не сомневаюсь, что ты справишься, но по протоколу нужно провести еще несколько совместных операций, чтобы убедиться в этом, – сказал он. – Как только это произойдет – руководство примет решение.
– И отказаться нельзя? – с надеждой спросила Изабелла.
– Ты же знаешь, что нет! – возмутился Анджей. – Исключение делается только для тех, кто решил уйти со службы.
– Ох!
Сказанное фон Роком постепенно занимало в сознании Изабеллы все больше места, приводя ее в смятение. И дело было не в том, справится она или нет, а в степени ответственности, лежащей на руководителе боевого звена. По протоколам Унии командор принимал личное участие в операциях только в самом крайнем случае. Когда друзья уходили в бой, он оставался на связи, и они становились его глазами, ушами, руками. Командор отвечал за тактическую разработку, распределение ролей, комплектацию оборудованием и вооружением в соответствии с целями операции. При необходимости привлекал дополнительные подразделения. Курировал операцию с момента зарождения идеи о ней до возвращения группы на базу. И не имел права подвергать опасности свою жизнь, поскольку исход операции во многом зависел от того, насколько четко сработает схема его вмешательства, которого чаще всего не требовалось.
– Белка, Унии нужны люди, которым можно верить! – Джей, не сводил с нее взгляда.
Изабелла внимательно посмотрела на него. Фон Рок всегда знал больше остальных и всегда стремился знать больше. Он действительно верил в то, что его призвание – трудиться на благо Унии, и делал это, не покладая рук.
– Возможно новое покушение? – осторожно спросила она, не ожидая получить ответ. Просто давая понять, что осознала степень его беспокойства, высказанного, как всегда, предельно кратко.
Но Анджей неожиданно ответил:
– Хуже! Речь идет о судьбе Сопряжения. Несмотря на все усилия контрразведки у нас нет полной картины, только фрагменты. Сепаратисты, храня свои тайны, предпочитают смерть разглашению информации, но даже основываясь на полученных данных, можно сказать, что картина складывается масштабная… Прости…
Она подняла ладони.
– Я все понимаю, можешь не продолжать! – И, не выдержав, добавила: – Если речь идет о таком масштабе, значит, сепаратисты есть и внутри подразделений Унии?
Фон Рок неожиданно рассмеялся.
– Белка и есть белка! Любопытная! Конечно, есть. Как я уже говорил, идея разделения миров и до сих пор поддерживается многими. Я помню, как Дэль однажды сказала: «Всем было бы спокойнее, если бы миры потеряли друг с другом связь! Слишком все это сложно!»
– И я это помню, – кивнула Изабелла.
* * *
Когда участники операции в Тахорине вернулись, в Фартуме царила глубокая ночь.
– Предлагаю не расходиться, – сказал Джей, почесывая под подбородком черного дракона, слетевшего ему на плечо, едва он рекурсировал с ББО. – Завтра мы покинем университет, а сегодня наша последняя ночь в этом странном месте. Я хочу провести ее с вами!
– Идемте на Площадь Красной точки? – предложила Дэль. – Именно там мы стали командой!
– Не командой, а сборищем охламонов, – хохотнул Уоллер. – Командой мы стали значительно позже!
– Там и столовая рядом, – заметил Мотегю, обнимая Белку за плечи, – лично я голоден, как Виллерфоллер!
– Ты всегда голоден, Монти, – подняла тонкую бровь фриммка. – Растущий организм, что поделаешь…
И взвизгнула, со смехом уворачиваясь от его шлепка.
На Золотом циферблате огромных часов площади Красной точки большая стрелка указывала точно вверх – на знак Сопряжения: Фартум отсчитал очередной десятилетний период. В полной тишине все уселись на скамейки, словно стайка нахохлившихся воробьев. Как-то вдруг навалились усталость от операции и понимание того, что этот жизненный этап пройден, а следующий – неизвестен. Адреналиновый «откат» туманил сознание и тянул мышцы. Для пятерых выходцев из разных миров Красная точка отсчета Вечности стала знаком препинания на их жизненных отрезках.
– Бубенцы Фарамиэль! – воскликнула Дэль, нарушая тягостную тишину. – Я хочу есть! Монти, это ты виноват!
– Ты знаешь, что динозавры на Земле вымерли? – в ответ поинтересовался тот.
Виллерфоллер навострил уши.
– Конечно, знаю! – возмутилась Дэль. – В отличие от тебя я не спала на мировой истории.
– А знаешь, когда?
– В мезозое.
– И в этом тоже обвиняют меня! – скромно улыбнулся Монтегю.
Первым как всегда заржал Уолли. За ним Джей и Белка. Раскрасневшаяся фриммка взглянула на них, свирепо сопнула носом и… тоже засмеялась.
– Мы принесем поесть, – все еще посмеиваясь, поднялся фон Рок.
Они ушли. Дэль проводила их взглядом и повернулась к подруге:
– Вы с Монти уже год… Насколько у тебя с ним серьезно?
– Наверное, серьезно, – подумав, ответила та. – Он говорит, что любит меня. Я… я теряю голову рядом с ним. И не только голову! Все… Все теряю.
– Главное, себя не потеряй! – излишне резко сказала фриммка и тут же погладила ее по плечу. – Прости! Я рада за вас с ним, вы – отличная пара! Пожалуй, из наших парней только он и мог разбудить в тебе женщину…
Белка ощутила, как у нее запылали кончики ушей. Хорошо, что вернувшись в университет, она распустила тугой пучок, высвобождая свою рыжую гриву – Дэль не увидит ее реакции на вопрос.
– Наверное, в этом и была причина того, что парни льнули к тебе, как мухи, – продолжила фриммка, не замечая ее смятения, – в том, что тебе всегда было на них наплевать. А, кстати, почему? Ты никогда не рассказывала!
Смущение кальмеранки прошло, словно его ветром сдуло. О воровском прошлом Изабеллы Лакрими знали все члены звена, о Сальваоресе Кудрае – только Джей.
– Могу предположить, что тебе пришлось пережить насилие… – Дэль пронзительно взглянула на нее. – Мне ты можешь довериться!
В этот момент Белке показалось, что за словами подруги кроется нечто большее, чем простое любопытство. Дэль пыталась о чем-то поведать ей, признаться в чем-то, не говоря об этом прямо. В глубине прекрасных глаз фриммки мелькнуло… бесконечное одиночество запуганного ребенка.
– Не было насилия… – начала Изабелла, решаясь рассказать ей, как все обстояло на самом деле на Кальмеране, где насилием назывались несоизмеримо более жестокие вещи, и с сожалением понимая, что надо было сделать это раньше. Стать на шаг, на воспоминание ближе к Дэль и, возможно, в ответ на свою откровенность услышать правду о том, что произошло с ней в родном мире…
Как вдруг послышались голоса возвращавшихся из столовой парней. Спустя мгновение синева в глазах фриммки приобрела обычный, слегка ироничный,
