выходе уткнулась в Любимова. Удивленно уставилась на него. Парень покраснел и с каким-то отчаянием обнял ее. Ожидает, что обзовут молокососом и оттолкнут, поняла она. А ведь он влюблен в нее со школы. А она? Она попробовала прислушаться к собственным ощущениям и желаниям — и грустно улыбнулась. Кого она обманывает, себя, что ли? Ведь сама же попросила остаться.
Можно было сказать что-нибудь вроде «смелей, спартаковец!», но зачем, если можно просто обнять в ответ? В результате ковер внезапно пропал из-под ног, она даже слегка растерялась. Да, давненько ее не носили на руках. И куда же ее несут? Вот будет весело, если Костя сейчас ввалится в детскую… Но парень каким-то шестым или десятым чувством выбрал верное направление, и они оказались в рабочем кабинете, самом защищенном помещении штабного состава. Если защелкнуть замки, и с кумулятивным зарядом не сразу пробьешься. Любопытному Гогику точно ничего не светит.
— Я, наверно, сильно разочаровал вас, Лия Сергеевна, — угрюмо сказал парень потом. — Я не из талантливых любовников…
— Не ведись на вражескую пропаганду, — посоветовала она. — Насмотрелся риэл-порно, да?
— А где еще найти информацию по этой теме? — смутился, но с упрямством возразил Любимов. — У нас же все спектакли, все фильмы… вообще вся культурная продукция ну просто дико целомудренная! Как будто нет чувственной стороны любви! Вот и смотрим западное, чтоб хоть чуточку разбираться! А в республике запрет на порно! Нет чтобы свое что-то снять на хорошем уровне!
— Да не в чем там разбираться! — улыбнулась Зита. — Все эти любовные изыски — чушь и вражеская пропаганда, средство подавления молодежной бунтарности. И нечего там снимать «на хорошем уровне». Потому что нормальная, естественная реакция мужчины на женщину — загнуть ей ноги за уши и загнать по самые гланды, как выражаются грубые товарищи офицеры. Вот и все. Что там снимать?
— Ну уж не настолько мужчины примитивные животные! — буркнул парень.
— А сам чем только что занимался? — напомнила она.
Парень явно собрался ей возразить, но осекся и промолчал. Только дико покраснел.
— Костя, ты мне нравишься таким, какой есть, — мягко сказала она. — Очень-очень нравишься. Таким и оставайся, ничего больше.
— Вы удивительная женщина, Лия Сергеевна, — тихо сказал он. — Может, оно вам и не надо, но знайте — я буду верен вам всю жизнь. Слово офицера.
Он внезапно оказался рядом с ней, одним движением подхватил, заглянул в ее темные, серьезные глаза… и словно утонул в них.
— Я ведь мечтал об этом с девятого класса! — признался он. — Подойти, подхватить на руки…
Парень снова резко покраснел, видимо, мысленно продолжил словами «товарищей офицеров», о чем именно мечтал.
— Что ж не подошел? — мягко попрекнула она.
— Ну кто я такой был тогда? — пробормотал он. — Никто, прыщавый старшеклассник…
— Поменьше слушай всяких стервочек, они любят мужчин принижать, чтоб возвыситься самим, — усмехнулась она и мягко соскользнула вниз. — И особенно не слушай свою подружку-эльфиечку. Вот уж стервочка, пробы ставить негде.
— Люси не моя подружка, — пробормотал Любимов. — Просто…
— Просто она твоя ученица. А ты ее учитель. Следовательно, и ее мужчина. А она твоя женщина. И это останется между вами на всю жизнь. Всю жизнь она будет мысленно с тобой спорить, доказывать свое, обижаться, злиться…
— Мы давно расстались, — хмуро сказал Любимов. — И вообще она не такая. Настоящая спартаковка, в молодежном кулаке отряда, просто…
— Просто твоя ученица, — вздохнула Зита. — У меня ведь тоже есть учитель, я знаю, с чем это едят. Я Владимиру Даниловичу иногда глаза выцарапать готова. Но он — мой учитель. На всю жизнь. И все на этом, заканчиваем личные темы, дела не ждут. Отдай халат.
— Не отдам.
— А и ладно! — легкомысленно сказала она. — Все равно скоро баиньки.
— Мне в часть… — неловко начал Любимов.
— Нельзя тебе в часть, — вздохнула Зита. — Ты же там открыто высказывал недовольство, решения руководства республики резко критиковал, против меня всех настраивал, ну и настроил в результате. А сейчас явишься представителем моих интересов, да? Тебя как предателя застрелят у КПП, до штаба не дойдешь. Эту кашу надо расхлебывать издалека и очень аккуратно, чтоб больше никто не погиб. Сдавай часть заместителю по удаленному варианту, скажи, что форс-мажор.
— Я, если честно, не понимаю, почему до сих пор не арестован, — буркнул Любимов и вернул халат.
— Потому что не за что, — хмуро сказала Зита. — Участие пограничников в заговоре — моя и только моя ошибка. Непоправимая.
— В смысле?
— Не учла сопутствующие, — призналась она с горькой усмешкой. — Социализм пока что никто не построил, идем неизведанными путями, и такие ошибки ляпаем, детям впору! Но понимаешь это, только когда назад оглядываешься! А каждая ошибка — жизни людей! Я думала — да мы все думали! — ротация на низовых руководящих должностях даст нам резерв инициативных, грамотных управленцев, на крайний случай толковых мотивированных рабочих, и не более. А на самом деле получилась общность людей с небывалыми характеристиками. Настоящая социалистическая общность людей, как сейчас понятно и очевидно… Обширная группа лиц, не отделяющих себя от государственных интересов. Крайне инициативная, мы же по этому качеству целенаправленно отбирали. Все — политики, если не сказать политиканы. Все за республику готовы жизнь отдать…
— Ну и что плохого…
— Ну и ошиблась я, Костя, страшно ошиблась. Политикам для участия в государственных делах необходима информация, вот в чем подвох. А мы отнеслись к новой общности людей, как к… к пешкам, недостойным принимать решения! Информацию засекретили, ограничили допусками! А без информации политики превращаются в популистов! При оружии в руках это всегда заканчивается кровью, что и случилось. А всего-то надо было дать информацию о причинах всех государственных решений. В том же «Государственном ежедневном журнале». Там при журнале форум открыт, пусть бы обсуждали, спорили, мы бы внимательно посмотрели и, может, что-то поменяли! Скажи, если б пограничники знали о причинах засилия иностранных компаний на нашем транспорте, пришли бы в конференц-зал с целью перестрелять руководство республики?
— Конечно, нет, мы не дебилы! Но это же информация высшей степени секретности, там же интересы других государств, как это можно обнародовать…
— Да запросто! Подумаешь, узнали б во всем мире, кто нам каскадные центрифуги поставляет и за что! А то они не знают! Ах, дипломатический скандал, ах, с нами не будут иметь дел! За прибыли — будут, никуда не денутся! Зато ребята остались бы живы!
Он успокаивающе прижал ее к груди месте с халатом, так и оставшимся в ее руках.
— Завтра получишь пакет необходимой информации и начнешь разруливать ситуацию! — пылко приказала она. — Любые сведения по потребности — в свободный допуск!
