лет практики в частях не прошли для меня даром. Что-то осталось в клеточках мозга. Однако невозможно каждому рассказывать свою биографию, в которой не все представляет интерес.
Когда я иногда погружаюсь в раздумья, то охотно возвращаюсь к тому времени, когда был командиром танкового взвода. Таких, как я, в нашей части было шесть человек — молодых, только что окончивших офицерское училище, с удовольствием относившихся к работе. И не только… Старшие товарищи считали, что у нас ветер в голове… Наша часть отлично готовила молодых офицеров к военной службе. На недостаток занятий мы не жаловались. Все время проводились какие-то проверки, инспекции. И почти все заканчивались выездом на полигон или начинались с этого. Вспоминаю периоды, когда мы бывали на полигонах по тринадцать раз в году. Иногда мы торчали на полигоне по месяцу и дольше. Никто нас не гладил по головке. И хорошо. Временами я задумывался, что в действительности является моим домом — квартира в расположении гарнизона или палатка под соснами. В палатках мы провели не один месяц.
Вот один из них. Мы находились в то время в зимней школе огневой подготовки. Сейчас это называется более прозаически.
П е р в ы й д е н ь. Я никогда не любил первый день на полигоне. И этот тоже не был исключением. Суматоха, беготня. Однако в конце концов, к моему удивлению, к вечеру район полевого расквартирования бойцов невозможно было узнать. Вырос маленький полотняный городок с улицами из палаток, кухней, служебными помещениями, магазином, заправочной станцией, мастерскими и машинным парком.
Сразу же после приезда в расположение лагеря командир роты собрал весь офицерский состав подразделения и и отдал соответствующие распоряжения. Капитан Бенедикт Центковский вместе с механиками-водителями отправился в машинный парк. Работы там хватало. Им надо было наметить стоянки для танков, проверить техническое состояние машин, заправку. К каждой машине подходила группа специалистов и проверяла по очереди агрегаты и узлы. Связистов интересовали рации и внутренняя телефонная связь, специалистов по вооружению — пушки, крепления пулеметов, прицелы и вообще все, что каким-то образом влияло на меткость стрельбы.
Старшина роты отвечал за разбивку палаток. Я дал ему в помощь несколько бойцов из взвода, высказав пожелания по внутреннему оборудованию палатки для офицеров. Командиры рот и командиры взводов собрались в большом зале старого барака, чтобы под руководством начальника штаба уточнить план учебы на ближайшие дни. С завтрашнего дня должны были начаться нормальные занятия. Для танкистов важнее всего стрельба — учебная и боевая. Чем больше общения с бортовым оружием, тем больше отверстий в мишенях. Однако стрельба в первые дни пребывания на полигоне не дает особых поводов для радости. Необходим короткий период адаптации. Бойцы должны привыкнуть к новым условиям учебы, к новым требованиям, отличающимся от тех, которые предъявлялись им на зимних квартирах. Некоторые уже на следующий день должны были ехать на стрельбище. Нам повезло.
Т р е т и й д е н ь. Такой же морозный, как и предыдущие, а снегу прибавилось. Окрестности дрожали от взрывов петард, выстрелов из бортового оружия, бронетранспортеров и ручного автоматического оружия. Нормальный день на полигоне. С утра бойцы находились на стрельбищах и танкодромах.
Наша рота после завтрака также отправилась на занятия. Мы взяли с собой четыре танка и двадцать противотанковых мин. Учебный полигон располагался в двух километрах от лагеря. Там перекрещивались полигонные дороги, а в зоне его находились небольшая, вся в снегу сосновая роща и пригорок, с которого было видно даже лежащее вдалеке озеро. Вид на окрестности был замечательный. Мы разделили роту на три группы. В первую вошли командиры и механики-водители танков. Им предстояло тренироваться в вождении.
Юзек, или подпоручник Сыха, учил командиров орудий ставить противотанковые мины. На мою долю выпали заряжающие. Я отвечал за общее состояние их военных знаний. Я помогал им делать первые солдатские шаги, обучал их солдатской азбуке. Эти стрелки всегда окружены особой заботой. Ведь это те, кто стреляет. И чем более метко, тем лучше.
Мы установили один танк между деревьями и начали учебу. В машину забирались два бойца. Один занимал место командира орудия, другой — заряжающего. По команде командир орудия опускал пушку и через прицел искал мишень, установленную в километре от возвышенности. Он должен был определить расстояние до нее, установить прицел и выбрать тип снаряда. На это у него было немногим более десяти секунд. В это время заряжающий готовил боеприпасы для пушки и пулеметов, снимал чехлы. Возни много, а места в машине столько, что не повернешься. Каждое движение рукой или ногой должно быть отработано. Поэтому на тренировки, связанные с подготовкой к стрельбе, отводится немало времени. Они продолжаются до тех пор, пока боец не научится все делать автоматически.
Дул холодный ветер, но уже через двадцать минут никто, об этом не помнил. Одни вылезали из танка, другие — влезали, сменяя друг друга каждые несколько секунд. И все это с часами в руках. На современном поле боя побеждает тот, кто окажется быстрее. Это относится к летчикам, морякам, саперам, танкистам — ко всем.
Командиры и механики-водители танков учились искусству вождения машин то в походной колонне, то в боевом строю, по дорогам и бездорожью, по равнине и по лесу. Танк, несмотря на свой вес, быстроходная и маневренная машина. Он преодолевает крутые подъемы, рвы, глубокие и широкие водные преграды. Реагирует на каждое движение рычагов и педалей. Каждый член экипажа должен иметь по крайней мере две специальности. Механик-водитель готовится заменить в случае необходимости заряжающего, командир танка овладевает профессией водителя, а заряжающий учится стрелять. Я видел много раз, как после длительных марш-бросков командиры сменяли механиков-водителей, чтобы те могли отдохнуть и даже поспать в танке.
Вечером снова обучение вождению. Теперь уже в составе экипажа. Командиры принимали рапорты, отдавали команды членам экипажа, командиры орудий тренировались в умении пользоваться стабилизаторами. У механиков-водителей вместо обычных фар были включены приборы ночного видения. К такому освещению надо привыкнуть. В поле зрения попадает довольно большой участок местности, но все окрашено в зеленоватый цвет и как бы приближено.
В лагерь мы вернулись после двадцати часов. Все очень устали. Пробыть целый день на морозе — не большое удовольствие. Человек с наслаждением возвращается в палатку, где его ждет раскаленная докрасна железная печка и полевая койка со спальным мешком и двумя одеялами. В полдень провели электрический свет. С одной стороны, это хорошо: во время конспектирования не портятся глаза. Зато с керосиновой лампой уютнее. Она бросает тусклые круги света на стол, а вокруг полумрак. Не видно черной от копоти теплой пристегивающейся подкладки, уставших лиц товарищей и очищенных от коры веток, используемых вместо вешалок.
