так нравилось его внимание. Сначала у нас еще случались ссоры, нечастые, но довольно бурные. А затем прекратились, вместе с любым общением, кроме секса.
Это была единственная тема для разговора, что еще оставалась у Ричарда:
— Хочешь?
— Да, если ты не против.
— Тогда давай.
Вдали взвыла сирена, возвращая меня в реальность и отвлекая от мыслей о Ричарде. Я поднялась наверх и замерла на пороге спальни. Как и перед домом на улице до того, я поймала ощущение, что никогда не видела эту комнату раньше или вообще очутилась в музее. «А здесь у нас демонстрация среды обитания современной американской семьи. Обратите внимание, мужчина и женщина этого вида спят так далеко друг от друга, насколько позволяет матрац».
Огромную кровать с балдахином, занимающую полкомнаты, надо будет заменить. Сейчас я ее просто ненавидела. Ричард подарил мне ее на пятую годовщину свадьбы, но она дорого обходилась мне до сих пор. Я выдвинула верхний ящик своего комода, в котором хранила украшения, и рылась там, пока не нашла черную бархатную коробочку, в которой хранилось обручальное кольцо. Я открыла ее. Даже в полутьме мое кольцо сверкало. Камень в нем был огромный — очередной экстравагантный подарок.
Ричард полагал, что любовь надо выставлять напоказ, и потому охотно открывал кошелек. И так же щедро делился другими своими… частями. Я усмехнулась, стоя в пустой комнате. Да. Похвальная щедрость Ричарда оказалась его недостатком. В этот момент меня осенила кое-какая идея, и я сунула коробочку в карман.
Спустившись вниз, я позвонила соседям. Я так ни разу и не общалась с ними с тех пор, как уехала в Белл-Харбор. Шейла из соседнего дома не ответила. Не ответили ни Нора, ни Элейн, ни Конни. Неделю назад, будучи в городе, я оставила им всем сообщения, но не получила в ответ ни слова.
Стоя на террасе, я огляделась, изучая задние дворики. Они были здесь, сидели в патио Норы. Тревожное чувство сдавило мне горло, и меня посетила очередная идея. Я вынула телефон из кармана и набрала Шейлу еще раз. Она никогда не выходила из дома без трубки. Из окна я могла видеть, как она подобрала свой телефон со стеклянного столика и посмотрела на номер, с которого шел вызов.
Она посмотрела на мой дом и сбросила вызов, не отвечая. Господи. Они избегают меня. Но почему? Я шлепнулась на стул рядом с окном в ожидании волны возмущения. Но, как и раньше, когда я узнала, что Ричард с кем-то встречается, я не почувствовала ровным счетом ничего. Скучала ли я по этим дамам? Вовсе нет. И они по мне явно не скучали. Я покинула наш мирок, смачных сплетен рассказать не могла, и общение со мной потеряло для них всякий смысл.
Еще каких-то два месяца назад я бы бросилась туда, топча газон, и потребовала бы объяснений, теперь же радовалась, что они мне всё упростили. Бессмысленные приятельские отношения прекратились без всяких истерических драм или показательных разрывов. И когда я вернусь в Гленвилл, то не стану терять силы на то, чтобы восстановить старые связи. Найду новых друзей, получше. Что там несла мадам Маргарет? «Долой старое, даешь новое»? Что ж, отношений с людьми это тоже касается.
ГЛАВА 20
Заехавший за мной Дез выглядел, на мой взгляд, восхитительно. Открыв пассажирскую дверь, он сказал:
— У тебя что-то на щеке.
Что такое, размазанная помада? Неразмазанное пятнышко крема? Я потерла щеку.
— О, я понял! Это же мой поцелуй! — Он коснулся моего лица губами легко, как бабочка, и мы хором хихикнули.
— Не слишком глупо? — поинтересовался он.
— Есть немного, но я это проглочу.
Он снова поцеловал меня, прежде чем я села в машину. Дети проводили выходные у Ричарда, и на несколько дней я была вольна как ветер. В ожидании, пока Дез займет водительское место, я увидела, что на полу что-то блеснуло. Я потянулась и подняла сережку. Знакомое ощущение дежавю накатило на меня. Знаете, чувство, что вы уже испытывали это раньше?
Я постоянно находила в машине Ричарда разное барахло — спичечные коробки из ресторанов, в которых я никогда не бывала, недоеденный хот-дог с помадой на салате, а однажды даже обертку от презерватива. Ричард рассказал мне байку про друга-приколиста, который специально заложил такую шуточную бомбу, чтобы нас потроллить. Ха-ха, очень смешно.
Я молча изучала серьгу, пока Дез регулировал высоту своего кресла и опускал козырек. Я смотрела на нее так, будто она могла испариться, если очень сильно захотеть. Она была простой — с цветными стеклянными бусинками и проволочной спиралькой. И не была стильной. Да что там, она была уродливой. И совершенно точно не моей.
Он вставил ключ в замок зажигания. Я подняла сережку:
— Чье это?
Он посмотрел на меня удивленно, перевел взгляд на серьгу, потом опять на меня:
— Хм… Так это не твоя?
Я поднесла ее поближе к лицу, иронично поднимая бровь.
— Разве похоже, что я такое надену?
— Ну… нет, наверное. — Он был растерян, будто вопрос содержал в себе подвох, вроде «эта серьга меня полнит?»
— Тогда чье это?
Он возился, заводя машину.
— Я поднял ее на вашей подъездной дороге. Наверное, Доди. Я забыл ее спросить.
Я посмотрела на сережку. Да, она была как раз в стиле Доди. Это объяснение было правдоподобным.
— Я верну ее тете. — Серьга нашла себе место у меня в сумочке.
— О, спасибо. Кстати, как там дела у Пенни? Она хорошо себя чувствует? — Он отрегулировал клиренс, приподняв багажник машины.
— Неплохо. Только устает.
Я рассказала Дезу о беременности Пенни, хотя и поклялась ей хранить тайну. Но я знала, что он ничего не расскажет, потому что они вряд ли встретятся. И Фонтейну я тоже сказала, хотя это получилось случайно. Когда дело казалось расспросов, он был таким же дотошным и коварным, как моя мать.
— Они будут выяснять, мальчик это или девочка? — Нет, решили устроить себе сюрприз.
— О, это хорошо. А имена уже придумали?
— Пока нет. А почему тебя интересует только ребенок Пенни?
— Да так. Обычная беседа.
* * *
Мы поужинали у Арно, где работал Джаспер. Затем прогулялись по набережной Белл-Харбора, то держась за руки, то идя под руку, пока не наткнулись на маленький патио-бар с живой музыкой. Зал выходил прямо на пляж и являл собой просто идеальное место для ночных развлечений. Столик был таким маленьким, что наши колени сталкивались. Мурашки бежали по моей коже в предвкушении, что колени Деза вновь притронутся к моим.
