— Ну, в конце концов, чем бы дитя ни тешилось. Лишь бы не тосковало, — констатировала Валерия. — А насчет особняка — и так придется, судя по всему. Зефирка со своим выводком твердо намерена жить под постоянным медицинским контролем. Кто бы мог подумать, что из нее такая ответственная мамаша получится… м-да.
— Гормоны, — с умным видом кивнул Ксан. — Пройдет… И я как раз именно этого расширения и опасаюсь, кстати. У нас своих двое, а если эта розовая коза опять начнет вместе с дедом участвовать в каждой ржопе, точно станет пятеро. Если не больше! Предку выгодней, когда беременная жена дома сидит, а не по мультиверсуму носится. И это я еще не считаю тех, что ты сама захочешь когда-нибудь родить.
— Не каркай, — содрогнулась Валерия и опять всмотрелась вдаль. — Ну что, они уже перестали гонять по полю туда-сюда и подойдут, наконец, к родителям? Или это такой своеобразный знак — отвалите, предки, нам и тут хорошо?
— Развернулись, вроде. Да, идут. Погоди…
Ксандр с изумлением увидел, как спокойно шагающий Барсик, успевший в кутерьме поймать за руку Машку, вдруг остановился как вкопанный. Даже отсюда было видно, как мальчишка побледнел. А потом произошло нечто совсем из ряда вон: Барс торопливо снял с плеча котенка, сунул его сестре в руки и… со всех ног понесся к портальной площадке, раскинув руки и с криком:
— Папа-а-а-а-а!
Сердце ухнуло куда-то в желудок, но Ксан не успел даже обернуться, знакомая ладонь крепко сжала его плечо, и кто-то озабоченно сказал над самым ухом:
— Ох и ни фига себе вымахал! Ксан, ты чем его кормил? Джи сказала, всего несколько месяцев прошло!
Но ответить, понятное дело, никто никому не успел, потому что знакомые до последней прядки рыжие дреды размазались в воздухе, а через секунду рванувший навстречу мальчишке Баа уже поймал его в объятия, подхватил и закружил по полю, не обращая внимания на орущих и прыгающих вокруг других детей.
— Рыжий! — Еще один ликующий вопль — и Машка с разбегу запрыгнула на вернувшегося Кпингу, визжа и болтая ногами. Тот засмеялся и поймал ее второй рукой, закружив уже обоих детей, а заодно и ошалевшего котенка. Маша же продолжала радостно верещать: — Ура-а-а-а! Больсе никакомя садика! Токмяу кисы!
— Вот зараза, даже букву «р» впервые выговорила, — всхлипнула Валерия, вытирая мокрые глаза о куртку мужа. — Довели, черти. Стыдоба сентиментальная… Ну а ты чего застыл истуканом! Реви, сейчас можно!
— Кхм… — деликатно покашляла невысокая, ладно сложенная девушка с каштановыми дредами и откуда-то знакомыми лукавыми карими глазами. — Привет. Что у нас новенького? А, извините… мы вроде как знакомы, но…
— Котик? В смысле Дженсен? — догадалась Валерия, отпуская Ксандра и улыбаясь сквозь слезы. — Значит, получилось не раствориться, да?
— А вы сомневались? — подмигнула швея. — Значит, плохо знаете нашего рыжика. Упрямство не только вперед него родилось, но еще и окаменело до нерастворимости. Так что мы вернулись, и…
— Мама? — с сомнением в голосе спросил Барсик, которому уже подошедший Баа по дороге к порталу успел что-то нашептать в ухо. — Ты будешь моей мамой?
— Э-э-э-э… — вздохнула Джи и почесала в затылке так похоже на своего Кпингу, что все не выдержали и рассмеялись. — Ну… если ты меня научишь, как это. Я не пробовала.
— Да научишься, мы подскажем, правда, Барсик? — с энтузиазмом утешил ее рыжий. — У, народ! Как я соскучился! В этом междумирье такая тоска зеленая, вы бы знали! Хочу новостей! И поярче! Что у вас тут веселого без меня произошло?
— Из веселого? — переспросил Ксан, незаметно смахивая влагу с ресниц, выдыхая и глядя на друга многообещающе, мол, ты мне еще должен разговор про свое неожиданное исчезновение, но потом. — Хм… А! Ты же не в курсе, что в результате отчудили твой украденный белый родственник и его похитительница? — Тут Эмеичи преувеличенно мстительно прищурился. — Так. Всем молчать! Сначала с него отчет, где так долго шлялся, а уж потом…
— А-а-а-а, садист! — тут же взвыл донельзя заинтригованный Баад.
— Какой есть. Там не история — песня, долго в призме помнить будут. И я ее расскажу. Но сначала…
— Вот это я понимаю — настоящая ловушка для радуги, — усмехнулась Дженсен, вспоминая любимую поговорку Лохматого и его потомков, мол, радугу руками не поймаешь, и практично применяя ее к себе и своему прядильщику. — Как же еще ее можно подманить? Только на интерес!
— Или на любовь, — тихо хмыкнула Валерия, прижимая к себе отвоеванную у рыжего дочь и быстро ее целуя в румяную щеку. — Собственно, только на нее и можно по-настоящему.
