Феррис попытался нырнуть, но, как и предупреждала Алиса, соленая вода вытолкнула его, как кусок пробки. Эта вода едва не жалила, обжигая кожу так, будто тело натирали спиртом. От нее шел сернистый запах, но это не беспокоило Алису. Она позволила воде нести себя — так, будто легла на носилки, сделанные из этой странной жидкости. На ее лице, освещенном ноябрьским солнцем, было выражение полнейшего удовольствия. Феррис попытался расслабиться заодно с ней, но его мозг продолжал обрабатывать информацию о бомбах и подрывниках.
Они вымылись под душем, переоделись и вскоре снова поехали по Королевскому шоссе. Алиса решила показать Феррису замок крестоносцев в Кераке, крепость, которую когда-то сделал своей вотчиной печально известный Рене де Шатильон. Они ходили сквозь каменные арки, вдоль стен и парапетов, и Алиса пересказывала истории про вероломного Рене. Как он грабил бедных мусульманских паломников во время хаджа, когда им приходилось идти по Королевской дороге в Мекку. Как он надевал жертвам на голову деревянные ящики, перед тем как сбросить их с крепостной стены, чтобы они остались в сознании после падения и в полной мере испытали боль от удара. Именно об этом вспоминают мусульмане, называя американцев «крестоносцами».
Стоя на стене замка, они посмотрели на запад. Вади, высохшие русла рек, в которых собиралась вся вода, стекавшая после редких дождей со склонов холмов. Эта местность не менялась тысячелетиями, более подвергаясь воздействию сил природы, чем человеческих. Позднее утреннее небо над Иерусалимом было цвета голубого сапфира. Алиса наклонила голову набок и повернулась к Феррису.
— Крестовые походы тоже начались с великой лжи, — сказала она. — Ты знаешь об этом?
Феррис понял, что настал черед одной из лекций, которые иногда читала ему Алиса. Но его это не слишком беспокоило. Это такая же неотъемлемая ее часть, как и эти золотые волосы, развевающиеся на ветру.
— Разве так? — спросил он, притворяясь бесхитростным.
— Именно так. Папа Климент, конечно, не заявлял, что у мусульман есть оружие массового поражения, но его ложь была ничуть не лучше. Он говорил, что мусульмане грабят и мучают бедных христианских пилигримов, прибывших в Святую Землю. Чистейшая ложь, но это же было раннее средневековье. Люди были доверчивы, суеверны и глупы, поэтому они поверили Папе и стройными рядами отправились убивать мусульман. Они пошли на войну из-за лжи. Ужасно, правда?
Феррис кивнул. Конечно, это было ужасно.
— Но когда они прибыли в Святую Землю, они испытали шок, — продолжала она. — Мусульмане дали им отпор. И крестоносцы увязли в этой земле. Они были далеко от дома, шла война, и единственным выходом было посылать сюда новых крестоносцев, еще и еще. А потом они потерпели поражение и начали расползаться по домам. Не находишь, это похоже на нынешние события? Хотя бы отдаленно?
— Нет, — ответил Феррис, улыбаясь. — Ничего в голову не приходит.
— О! Ты так огорчил меня! — сказала она, приподнимаясь на цыпочки. — Учись на уроках истории, — прошептала она ему на ухо.
Феррис огляделся по сторонам. Здесь можно было увидеть следы практически всех эпох. К югу — несравненный римский город Петра, скрытый в каменном ущелье. Вечная красота, высеченная в камне. На севере, в нескольких часах пути — величественные руины Джераша, Пеллы и Ум Каиса — трех из десяти величайших торговых городов Ближнего Востока, которые римляне именовали Декаполисом. Эти земли были испещрены руинами, сказочным образом сохранившимися с древних времен. Огромные площади, обрамленные ионическими колоннами, улицы с каменными мостовыми, сохранившимися со времен владычества Рима, амфитеатры с каменными сиденьями, стоящими в идеальном порядке вокруг пустующих сцен. Будто актеры и публика только что исчезли отсюда, унесенные ветром.
— Что же с ними всеми стало? — сказал Феррис, скорее самому себе, глядя на этот ландшафт, воплощающий в себе историю человечества. — С греками, римлянами, крестоносцами.
— Они умерли, — ответила Алиса. — Или, по крайней мере, нас заставили поверить в это.
Феррис обнял ее, улыбаясь:
— Я имел в виду, почему они исчезли? Римляне строили на века. Их города все еще стоят, спустя два тысячелетия. Они контролировали все, тотально. А потом потеряли все. В чем они ошибались?
— Ты в самом деле хочешь поговорить об этом, Роджер? — спросила Алиса, глядя на него. — Не думаю, что тебе понравится мой ответ.
— Да. Я хочу знать, что ты думаешь об этом.
— Хорошо. Римляне исчезли потому, что наделали ошибок. У них были плохие правители. Правление Адриана и Коммодуса разделяет всего шестьдесят лет. Этого времени Риму хватило, чтобы прийти от величия к упадку. Это происходит быстро. Подумай об этом.
Она легонько ткнула его в бок, но Феррис еще не был готов уступить.
— Знаешь, это было не так. Римляне стали мягкотелыми. Слабыми. Римские легионы утратили свою дисциплину, и варвары смогли разгромить их.
Он сжал зубы. Неужели она не понимает? Этика воина является лучшим противоядием от разложения.
— Да уж, милый ты мой хромоножка. Они стали мягкотелыми, это было одним из факторов их упадка. Но это случилось много позже. Смертельный штопор начался с плохих правителей. В начале своего упадка Рим все еще был сверхдержавой, в военном смысле. Преторианская гвардия имела слишком большую власть, а не слишком маленькую. Слабой стала политическая система. Потом настали коррупция и распад. Рим сгнил изнутри. Поверь мне, я немало читала об этом.
Феррис посмотрел на нее. Она качала головой, сетуя на его непонятливость. Собранные в хвост волосы мотались из стороны в сторону, как конская грива. Что же в ней так привлекало его? То, что она дразнит его и насмехается, опровергая то, в чем он был уверен? То, что она старается переубедить его в том, что считает неправильным? Что она знает то, чего не знает он, и за этими светлыми локонами и обманчивыми карими глазами скрывается огромный опыт, которого он лишен? Она бесконечно прекрасна именно в такие моменты. Плевать, если новые варвары уничтожат все небоскребы Америки, если они не помешают ему оставаться с Алисой.
— Я люблю тебя, — сказал он.
— Надо же, он умеет признавать поражения, — ответила она, потянув его за руку в сторону от каменной стены замка.
Алиса собрала в дорогу ланч — французские батоны, вино, сыр и копченую ветчину с дыней. Они уселись на камнях около данжона и стали есть. Светило ноябрьское солнце. Феррис взрезал дыню большим складным ножом, нарезал ее ломтиками и положил на них кусочки ветчины. Алиса достала хлеб и открыла вино, кефрайское красное, из винограда, выращенного в Ливане, в долине Бекаа, в полутора сотнях километров отсюда. Оттенки вкуса сочетались идеально. Поев, они разлеглись на древних камнях, купаясь в лучах солнца.
Алиса хотела сделать еще одну остановку, в городе Муте, километрах в трех от крепости. Это было известное в истории ислама место, здесь произошла одна из первых битв мусульманской армии, вышедшей из аравийских пустынь, с легионами Восточной Римской империи. Это случилось в седьмом веке новой эры. Сейчас в Муте располагался университет, сделавший город таким же центром исламского фундаментализма, как Зарка, располагавшаяся севернее.
