и Потеряхой удалось беспрепятственно выйти за проходную и без всяких проблем найти место для ночлега.
Она оглянулась, потянувшись к лямке арбалета. Да так и застыла. Увиденное её озадачило. Возле дверцы в воротах мясокомбината стоял мальчишка лет десяти. И он улыбался. Рыжие волосы, нос картошкой, веснушки. На нём были клетчатая рубашка, красные шорты и сандалии.
— Приветик! — повторил он и помахал рукой. — Очень рад вас видеть! Я — Антошка!
— Может, его сразу пристрелить? — тихо предложил Сказочник. — Ты ведь понимаешь, что здесь что-то не так.
Герда, разумеется, понимала. Ну как тут мог оказаться этот пацанёнок? Да к тому же, такой опрятный, довольный. А одежда? Её словно только что сшили и погладили. Мальчишка улыбался, вот только эта улыбка вовсе не успокаивала, напротив, вызывала тревогу. Антошка. Он был слишком нормальный для промзоны. Слишком нормальный для всего нынешнего мира.
— Не надо в меня стрелять! — на его лице появилось выражение обиды. — Я ведь ничего плохого вам не сделал.
Сказочник ещё сильнее напрягся.
— Как он меня услышал с такого расстояния? Он не мог меня услышать.
— А я услышал! — выкрикнул Антошка. — Я очень хорошо слышу, потому что каждое утро мою и чищу уши. У меня для этого есть ватные палочки!
— Да он издевается, — буркнул Сказочник и повысил голос: — Послушай, пацан, мы сейчас просто развернёмся и уйдём. Нам не нужны проблемы.
— Нам надо спешить, — сказала Герда. У неё создалось стойкое ощущение, что перед ними вовсе не ребёнок. Тогда кто? Ей хотелось скорее уйти и не знать ответ на этот вопрос. — У нас срочные дела.
Антошка как-то наигранно вздохнул.
— Жаль. У всех какие-то дела, все куда-то спешат. Один я сижу тут и ничего не делаю. Думаю, вам надо остаться. Хотя бы ненадолго. Ну останьтесь, а? Скоро ночь, вам нужен отдых. Пожалуйста, останьтесь, — он выпятил нижнюю губу и это тоже выглядело как притворная обида.
Сказочник поглядел на Герду.
— Уходим, — судя по дрогнувшему голосу, ему было не по себе.
Герда пожала плечами.
— Прости, мальчик, но нам действительно пора. Мы должны спасти моего брата.
— Знаю, куда вы идёте, — Антошка сложил руки на груди. — Я всё про вас знаю. Но я вынужден настаивать, чтобы вы задержались, — это прозвучало совсем не по-детски.
— А ты упрямый, пацан, — отметил Сказочник. — Может, скажешь, кто ты на самом деле? Сдаётся мне, ты не человек. Мутант? В этом у меня тоже сомнения.
Герда обратила внимание на глаза Антошки. Было в них что-то очень неправильное. Создавалось ощущение, что они видели слишком многое, возможно, даже такое, что не видел ни один человек. Внешность ребёнка, а глаза древнего существа.
— Кто ты? — повторил Сказочник. — Хватит уже притворяться пацаном.
— Ну ладно, ладно, вы меня раскусили, — усмехнулся Антошка и махнул рукой. — Я не лучший конспиратор. Просто думал, что облик мальчишки вас успокоит, поспособствует, так сказать, доверию между нами. Да и нравится мне эта внешность! Вы только гляньте какие у меня шортики, сандалики, веснушки! А волосы? Просто шикарные рыжие волосы! Или вы что же, хотели, чтобы я предстал перед вами таким?
Пространство резко потемнело, стало каким-то серым, дымным, воздух наполнился едким смрадом. Антошка, не прекращая улыбаться, превратился в Цветочницу. Она театрально поклонилась, приложив пухлую ладонь к груди.
— А может, таким?
Цветочница обратилась в Себастьяна. Неизменным остались лишь улыбка и глаза.
Герда попятилась, для её рассудка всё это было на грани. Потеряха заскулила, зажмурилась, будто пытаясь за шорами век спрятаться от жуткой действительности. Не растерялся только Сказочник, хотя и он был потрясён, эмоции явственно отражались на его лице. Стиснув зубы, тяжело дыша, он снял с плеча дробовик.
Существо снова превратилось в мальчика. Антошка вытянул руку, поводил пальцем туда-сюда.
— Не надо, не делай этого! Хуже будет и потом не говори, что я не предупреждал!
— А я всё-таки попробую, — процедил Сказочник и вскинул дробовик.
Нажать на спусковой крючок он не успел — какая-то сила выбила оружие из его рук, а самого Сказочника словно льдом сковало. Он пытался двигаться, выпучив глаза от напряжения, но ничего не получалось.
— Отпусти нас! — истерично закричала Герда, даже не думая хвататься за арбалет. Она уже чётко осознала, что на этот раз им пришлось столкнуться с чем-то запредельным, невероятно мощным, чуждым для этого мира. — Пожалуйста, мы просто хотим уйти!
Антошка будто её не услышал. Он пристально глядел на Сказочника. А тот, подчиняясь его воле, вынул нож из чехла, поднёс лезвие к своему горлу.
Потеряха тонко завыла, дрожа от страха. Герда опустилась на колени, взмолилась:
— Прошу тебя... Мы не хотели делать ничего плохого. Мы просто испуганы, нам пришлось многое пережить. Ты, похоже, и сам знаешь, что мы пережили.
Дымные сумерки стали гуще, в мрачном пространстве что-то двигалось, появлялись и исчезали размытые человеческие фигуры, будто призраки из мира мёртвых. Сказочник держал нож возле своей шеи, пальцы, сжимающие рукоять, побелели, лицо стало мокрым от пота.
— Знаю, — кивнул Антошка. — С тех пор, как вы зашли в промзону, я следил за каждым вашим шагом. Видел, как ты расправилась с людоедкой. Видел, как вы сражались с охотниками. Это было... интересно. Давно мне не было так интересно. Такие страсти. Но мы ещё с тобой об этом побеседуем. А сейчас... так уж и быть, пощажу твоего друга, однако он останется под моим контролем. Как и зубастая девочка. Ей слишком страшно, а от страха можно наделать глупостей.
Сказочник выронил нож, сделал судорожный вдох. На мгновение черты его лица ожесточились, он собирался ринуться в бой, но вдруг обмяк, глаза стали похожи на мутные стекляшки, в них не было даже крошечной искорки осмысленности. Тоже самое произошло и с Потеряхой.
Герда смотрела на своих друзей тоскливо. Потому что не могла помочь, потому что стала такой же заложницей рыжего мальчишки, как и они. И она не злилась. Понимала, что испытывать гнев к Антошке, это тоже самое, что злиться на разрушительные силы природы, такие как гроза, буря, торнадо. Гнев сейчас не имел смыла, он только навредит, затуманить разум. К тому же, мальчишка никого из них не убил, хотя мог бы
