– И не говорите мне, что это не так. Вам нужна была Сюзанна де Тюрдор и только она!
- Откуда у вас столько самоуверенности, что вы берётесь за управление чужими судьбами? – процедил взбешённый Юлиан. – Я послал к вам запрос о Лизе чуть позже, и вы снова солгали мне. Она уже была у меня, и хотя бы в тот момент вы могли бы сказать мне правду!
- Не могла! – рявкнула драконница в ответ. – Вы столь наивны, герцог, что диву даешься! Как дитя, честное слово! Думаете, люди – белые и пушистые, и никто из них не кусается? Я живу среди волков, не иначе! И мне приходится от них отбиваться! Чтобы правда о подмене сестер не просочилась наружу, чета де Тюрдор наняла нескольких убийц, которые под видом паломников поселились в соседней деревне и ежедневно приходили в Обитель. В случае неповиновения Елизаветы они должны были расправиться с её подругой Нисси, которая оставалась на моём попечении. Вмешиваться прямо я не могла: мне ещё дорого мое место и конспирация, тут уж извините, я вам не альтруистка. Но мне пришлось выкручиваться ужом, чтобы разрулить ситуацию. Разузнала о родственниках Нисси, спровоцировала ее контакт с дедом и позволила в максимально сжатые сроки покинуть монастырь. Вы написали мене в тот миг, когда Нисси ещё была в опасности. Мне пришлось солгать снова, чтобы спасти ей жизнь. И только совсем недавно девушка оказалась в безопасности, именно поэтому я сейчас вам всё это и рассказываю. Поэтому не говорите мне о том, что я ДОЛЖНА была сделать или НЕ ДОЛЖНА была! Я поступала так, как считала нужным, и не стоит перекладывать свою вину на чужие плечи. Слышала, вы были не очень ласковы с Елизаветой. Что ж, пеняйте на своё непрощение и взрывной характер, дорогой соотечественник!
После всей этой тирады Юлиан вдруг почувствовал себя совершенно опустошённым. Даже эта женщина пыталась бороться с судьбой и периодически выигрывала, а он, ослеплённый гневом и жаждой мести, всё вокруг себя только разрушал.
Улетел из монастыря ещё более подавленным и разбитым, чем раньше. Он чувствовал себя настолько отвратительным, что решил больше никогда в жизни не пытаться пойти на контакт с Лизой.
Он будет ее только защищать. И заботиться. Издалека.
Большего он не достоин…
Именно с тех пор отлучки Юлиана в Бровер стали регулярными, и он ни разу за все эти дни не показался ей на глаза.
Кстати, герцог начал активные поиски родителей девушки, но они и Сюзанна поспешно скрылись в неизвестном направлении. Догадались, что он обязательно потребует расплаты.
Да, теперь понадобится больше времени на то, чтобы найти их, но это не проблема. Проблема же только в том, что… сил жить совсем не осталось.
Юлиан чувствовал, что слабеет. Такова уж немощь истинных драконов: если их сердце разбито, оно начинает умирать. Медленно, но неотвратимо.
Именно поэтому в один из дней, когда герцог позволил себе вернуться из Бровера в поместье, на него сходу набросился Маркус.
- Посмотри на себя! – бушевал брат. – От тебя уже ничего не осталось! Одни кожа да кости. Ты погубишь себя, брат! Остановись...
В глазах Маркуса плескалась мучительная тревога, и на мгновение Юлиан почувствовал, что причиняет боль своим родным.
- Прости, – выдохнул он. – Я обещаю сегодня хорошо выспаться и поесть.
Естественно, Маркус ничуть не успокоился. Еще полчаса он ходил за ним следом, уговаривая прекратить себя мучить, а потом его сменила Арива. Конечно, сестра не была столь эмоциональной, но смотрела печально и болезненно.
- Я понимаю тебя, братик, - шептала она отчаянно. – Я очень хорошо знаю эту боль: она невыносима. Поэтому умоляю: остановись. Если ты перестанешь видеть Лизу так часто, возможно, душа успокоится. А потом, через какое-то время, всего один раз поговоришь с ней, извинишься и попрощаешься. Всего одна короткая встреча, и ты сможешь снять с души это бремя…
- Я никогда не заговорю с ней… – ответил Юлиан, отворачиваясь. – Я не могу. Она забыла меня и хорошо живет. Бередить её раны своим присутствием не собираюсь. А на счет того, чтобы реже видеть её… я подумаю.
Он сказал это для того, чтобы успокоить родных, но проницательная Арива ему не поверила.
- Не пытайся отделаться от нас, Юлиан, - проговорила она с болью. – Лучше прими добрый совет. Не раз ты вытаскивал меня из пасти смерти, когда Евиас оставил меня, а потом когда погиб. Теперь тебя вытащу я!
- Спасибо сестренка! – Юлиан вымученно улыбнулся и благодарно поцеловал её в щеку. – Я тоже тебя люблю…
Закрылся в спальне, чтобы выкупаться и просто завалиться спать. Во сне сердце болело хотя бы немного меньше…
Глава 39. Островитяне...
- Пожалуйста, госпожа! – я улыбнулась, протягивая богато одетой горожанке бумажный пакетик с лекарственным сбором. – Пить трижды в день после еды в течении недели, и сил у вашего сына значительно прибавится…
Покупательница улыбнулась в ответ, протянула несколько медных монет, похвалила аптекарскую лавку и упорхнула на улицу.
- Прекрасно! – раздался позади старческий голос Амфрия – хозяина лавки. – Лизонька, ты мой счастливый талисман! Дела еще никогда не шли настолько хорошо. Твоя красота притягивает клиентов, как магнит!
Я смущенно улыбнулась и поспешила отвернуться. Знала, что старик хвалит меня искренне, и это было приятно.
В последние два месяца моя жизнь стала поразительно благополучной.
Сперва было трудно обжиться в чужом городе среди незнакомых людей, но Амфрий разрешил поселиться в этом доме на втором этаже, где проживала его жена и пара ее служанок, поэтому искать дом не пришлось, а работа понравилась с первого же дня.
Сперва я просто продавала товар, потом мне доверили смешивать сборы. А когда я порекомендовала старику несколько рецептов, взятых из копилки колдуньи, он пришел в восторг. Долго выспрашивал, откуда я обладаю таким знанием, но я не призналась: колдунов и знахарок люди не привечали, и лишние неприятности мне были не нужны.
Я настолько увлеклась лекарским делом, что целыми днями находилась в лавке. Наводила порядки, пересматривала травы на наличие порчи, придумывала оригинальные названия новым рецептам и записывала всё необходимое в тетрадь. Кажется, я могла бы даже назвать себя предельно счастливой, если бы не одно «но».
Это «но» появлялось с приходом ночи, когда я возвращалась к себе в комнату и оставалась наедине с собой. Больше не было увлекательного занятия, которое
