их генералитете хватает куда более опасных и решительных персон.
— Кого вы имеете в виду?
— Да вот хотя бы того же генерал-полковника Рудова, что является Начальником Главного оперативного управления. Рудов в роли диктатора — абсолютно недоговороспособная фигура со всех точек зрения. В отличие от не всегда уверенного в себе теоретика Афанасьева, тот истинный практик, вся сущность и устремления которого направлены на воинственное противостояние и заточенная на убийство, этакий комбайн смерти, я бы сказал.
— По поводу нерешительности Афанасьева, я бы с вами не согласился. Его вчерашняя речь, обращенная к согражданам, рисует его, как весьма цельную натуру, — мягко возразил Сковин.
— Я не вполне уверен, что авторство произнесенных вчера слов принадлежит ему самому. Наши военные психоаналитики внимательно изучили обращение к народу и пришли к единодушному выводу, о том, что речевые обороты, употребленные в нем, не являются характерными для данной личности. К тому же, мистер Сковин, вы же прекрасно понимаете, какое порой длинное расстояние может быть между словами и поступками.
— Хорошо. Так что вы предлагаете конкретно? Каков план ваших действий на ближайшее время? — нетерпеливо проговорил потомок натурализовавшихся иудеев, не терпящий, когда ему возражают в открытой манере, как сейчас.
— План наших действий, разрабатываемый нами еще с прошлого года, готов и ждет только одобрения от наших друзей и союзников, — и с этими словами Бурба водрузил на стол свой кейс, из которого достал несколько листков бумаги, скрепленных степлером в уголке, с мелко набранным, почти без интервалов текстом и протянул их Сковину. Это была диспозиция по деоккупации ОРДЛО, разработанная под руководством Начальника Генерального штаба генерал-лейтенанта Корнийчука и врученная им лично Василию Васильевичу за несколько минут до его визита в здание СБУ. На несколько минут в кабинете повисла тишина, разбавленная мерным звуком покачивания маятника в напольных часах, стоящих в углу. Не отрываясь от взглядов от написанного, Сковин нашарил рукой под столешницей кнопку вызова секретаря. Тот явился незамедлительно, тихо открыв дверь и замерев в ожидании приказа.
— Basil, ask Mr. O'Burn to join me.[67]
— Yes, sir![68] — щелкнул тот каблуками, хоть одет был и в штатское, что сразу выдало в нем военного человека.
Через минуту в кабинет вошел без стука заместитель Сковина — долговязый с вытянутым и слегка сплюснутым с боков лицом человек лет тридцати пяти.
— Здравствуйте, мистер О'Берн! — привстал со своего места Бурба и радостно поприветствовал вошедшего, которого знал гораздо лучше чем Сковина, так как чаще взаимодействовал именно с ним, а не с его шефом.
— Рот фронт, товарищ Бурба! — шутливо и тоже почти без акцента ответил тот на приветствие, вскинув руку со сжатым кулаком.
— Какой же вы право, шутник, Томас! — захихикал подобострастно Бурба.
— Вот, — не дав развиться диалогу между старыми знакомыми, произнес суховатым тоном Сковин по-русски, — генерал принес нам план молниеносной операции по деоккупации отдельных районов Донбасса. Ознакомьтесь, — протянул он своему заместителю уже прочитанные листки.
Тот взял из рук босса листы и сел, так же, не спросив разрешения у начальства, напротив Бурбы, сходу углубляясь в чтение.
— Пока мой заместитель знакомится с вашими планами на будущее, поведайте мне, господин Бурба, как там продвигается наше с вами дело по поводу захвата русских наемников из ЧВК Вагнера?
— Этим вплотную занимается мой заместитель — полковник Буданов, — ответил Сковину генерал. — Но насколько я в курсе деталей там все идет пока достаточно гладко. Потенциальные клиенты нами уже отобраны. Наши люди уже связались с ними и достигли принципиальной договоренности об их найме в качестве охранников на строящуюся русскими турецкую АЭС в Аккую. Сейчас завершается оформление их виз. В целях страховки, якобы принимающая сторона готова подтвердить всю исходную информацию. Подписи и печати на акцепте не должны вызвать никаких подозрений. Все сделано на высшем уровне. Мы привлекли для этой операции своих лучших специалистов.
— С окончательным количеством клиентов определились?
— Да. Насколько мне помнится, то их должно быть не меньше тридцати трех.
— Ваши белорусские коллеги посвящены в детали предстоящей операции?
— В общих чертах с ней ознакомлен сам глава КГБ Белоруссии и Председатель Совета безопасности.
— А это не опасно? — вдруг засомневался Сковин. — Все-таки влияние российских спецслужб в Белоруссии весьма велико. Как бы ни произошло с этой стороны утечки?!
— Я готов развеять ваши опасения, мистер Сковин. В положительном исходе этой операции заинтересован сам президент Лукашенко.
— Он что, тоже в курсе?! — уже не на шутку испугался резидент, внутренне уже сожалея, что связался с такими болтливыми людьми.
— Нет. Ну, что вы?! Просто он и раньше всегда был не прочь показать фигу своему восточному брату, а теперь-то и подавно горит желаньем отомстить за свое ранение, судя по интервью, данному им вчера по прилету в Минск, — с уверенностью в голосе опроверг опасения собеседника Бурба.
— Учтите, — на всякий случай пристрожил того Сковин, — что это дело находится под контролем самого заместителя директора ЦРУ! Не оплошайте сами и не подведите меня. От исхода этой операции зависит плодотворность нашего с вами дальнейшего сотрудничества. Вы меня достаточно хорошо понимаете? Мы не можем рисковать провалом в год перевыборов президента.
— Да-да. Я прекрасно все понимаю и осознаю меру своей собственной ответственности, — с готовность подтвердил Бурба, для вящей убедительности приложивший руки к тому месту, где у людей обычно находится сердце.
Пока длился этот диалог, заместитель резидента просмотрел переданные ему для ознакомления бумаги и с интересом энтомолога, разглядывающего в микроскоп пойманную букашку, посмотрел на гостя. Наконец, беседовавшие обратили свое внимание на Томаса.
— Что вы можете сказать нам по поводу представленного плана, Томас? — поинтересовался мнением зама Сковин.
— План достаточно оригинален, однако не совсем понятно, на что в конечном итоге рассчитывают его составители?
— На решительность и внезапность! — воскликнул Бурба.
— На чью решительность? — осек его О'Берн.
— На нашу, конечно, — не совсем понял того генерал.
— В данном случае меня не столько интересует ваша, сколько решительность ваших противников, — жестко осадил он оптимиста от самостийной разведки.
— Разрабатывая данный план мероприятий мы, безусловно, учитывали реакцию Москвы, — начал подергивать носом от «наезда» одного из кураторов Бурба.
— Боюсь, что не в полной мере, — опять прервал его Томас. — Как я понял из содержания документа, вы, прежде всего, рассчитываете на то, что русские проспят начало операции, а потом, вследствие неразберихи в собственном доме, не смогут вовремя и адекватно ответить на ваши эскапады.
— Не только на это, — обиженно возразил ему украинский оппонент. — Мы также брали в расчет сложную мировую обстановку и сложное положение в ней самой России. Тут и санкции мирового сообщества и зыбкое положение,
