будто, трахнувшись, мы засунем наши проблемы еще глубже и продолжим избегать выяснения причин того, во что превратился наш брак.
— Напиши мне, как запрешься в квартире, — просит Витя, помогая мне выйти из машины.
— Хорошо, — отвечаю, но он не отпускает мою руку. Наоборот, начинает ласкать тыльную сторону ладони большим пальцем. Это вызывает дрожь, и буквы снова начинают подкрадываться к языку.
— Мышка, я скучаю по тебе, — тихо говорит Витя, но я слышу каждое слово. — Наша разлука разрывает меня. — Я открываю рот, чтобы ответить, но он кладет ладонь на мою щеку и накрывает мои губы большим пальцем, медленно качая головой. — Молчи. Просто знай, ладно? Когда ты будешь готова поговорить, только скажи.
Я киваю, чувствуя жар от его пальца на своих губах. Как легко бы сейчас было разомкнуть их и всосать палец. Облизнуть его, прямо давая понять, как сильно я нуждаюсь в близости, но я этого, конечно, не делаю. Витя завороженно следит за тем, как его палец медленно скользит по моим губам, сминая мягкую плоть, а потом, сглотнув, наклоняется, целует меня в щеку и отступает, лишая своих прикосновений.
— Иди, — тихо произносит он, складывая руки в карманы.
Я молча киваю и сбегаю от него в подъезд, чтобы не сорваться и все же не позвать с собой. Не сейчас. Я пока не готова. Физически очень даже, а морально пока еще нет.
Сердце грохочет в груди, когда я вхожу в подъезд и иду к лифтам. Оно просто пробивает грудную клетку. Крошит ее, стирая ребра в порошок. Я задыхаюсь, у меня кружится голова, а тело покрывается липким потом. Желание, пульсирующее между бедрами, просто сводит с ума. И все это от невинных ласк, которыми Богомолов пратически сломил мою волю!
Войдя в квартиру, щелкаю замком, запираясь, и достаю из клатча телефон. Дрожащими пальцами набираю сообщение.
Мышка: “Я дома”
Казанова: “Сладких снов, моя девочка. Люблю тебя”
Его ответ надламывает что-то внутри меня, и я медленно сползаю на банкетку в коридоре. Откладываю телефон и, спрятав лицо в ладонях, тяжело, судорожно вздыхаю. Сижу так минут двадцать, пока не немеют пальцы, а потом выпрямляюсь.
Завтра все будет иначе. Завтра я снова стану сильнее и посмотрю трезвым взглядом на наши отношения. Может, во мне даже проснется решимость наконец поговорить с мужем и расставить все точки над і.
_________
* Just married - англ. Молодожены
Глава 32
Ирина
В понедельник сразу после летучки у шефа я собираю следователей в своем кабинете. Делаю большой глоток черного, как мое настроение, кофе, и откидываюсь на спинку кресла.
— Сегодня я второй раз за три дня получила странный звонок. — Ребята смотрят на меня в ожидании продолжения. — Незнакомый номер. Мне намекают на то, что прошлое должно остаться в прошлом. Кто-то сливает информацию виновнику торжества. — Обвожу взглядом каждого, кто мог хотя бы косвенно заикнуться о расследовании. — И я разорву на мелкие кусочки того, кто это сделал. Вход в мир правоохранительных органов будет ему закрыт навсегда. Ни в одном, даже самом захудалом городишке этой страны, он не сможет работать даже гребаным ППСником. Это ясно?
Парни кивают.
— Ир Сергевна, это не мы, — говорит Славик. — Точно не кто-то из наших.
— Слава, выясни, какая скотина подставляет меня под пули, — прошу я. — Нам надо закрыть этот источник информации. Желательно, лет на десять за разглашение тайны следствия. Или сколько там у нас предусмотрено?
— До трех месяцев максимум, — уныло тянет Саша, а я прикрываю глаза.
— Жалко, — вздыхаю. — Слава, прошерсти в первую очередь УВД. Сдается мне, что утечка оттуда идет.
— Думаешь, кто-то из следаков? — спрашивает он, а я качаю головой.
— Нет, не думаю. Конкретный еще не назначен, а остальным вряд ли до этого есть дело. Я подозреваю, что это начальник хочет выслужиться перед бандотой, но у меня нет доказательств. Давайте-ка придумаем, что нам слить Барвинскому, чтобы проверить, действительно ли через него идет утечка информации.
Наш мозговой штурм длится два часа, после чего парни покидают мой кабинет, а я открываю блокнот, чтобы нарисовать очередную схему по поимке Разгуляева. Надо будет встретиться с потенциальным следователем по этому делу, но уже за пределами УВД. Не факт, что в его кабинете нет камеры или прослушки. Мы ходим по острию ножа, и вряд ли Разгуляев пустит на самотек свое дело. Так что я практически на сто процентов уверена, что он в связке с начальником УВД Барвинским.
Еще через полчаса звонит мой телефон. Вздрогнув, пялюсь на незнакомый номер. Но хотя бы не неизвестный, это уже хорошо.
— Ирина, здравствуйте, это София… м-м-м… Силантьева.
Я медленно выдыхаю и начинаю улыбаться, обрадовавшись, что это она. Надо занести номер девочки в телефонную книгу, чтобы не дергаться так каждый раз.
— Девушка Макара, — произношу. – Я помню тебя, Сонь. Давай на «ты», мы же договаривались.
— Да, точно, — я слышу ее улыбку. – Простите, ой, прости.
— Чем могу быть полезна?
— Ты сказала, что я могу позвонить по своему делу.
— Да, только разговор не телефонный. Сможешь подъехать ко мне к часу дня?
— Конечно, приеду. Как раз перед этим буду в суде неподалеку.
— Ну и славно, буду ждать. До встречи.
Простившись с ней, встаю, подхожу к окну, открываю его и, достав из пачки сигарету, прикуриваю. Впившись взглядом в зеленые макушки деревьев, размышляю, как много информации могу дать Софии. И каждый раз, когда я прихожу к какому-то выводу, напоминаю себе спросить у Сони, знает ли Макар о ее инициативе. У девочки ноль иммунитета в таких делах и, если я правильно ее услышала про семью, кроме Мака у нее нет никого, кто мог бы защитить ее. Ну не дура же она совсем, чтобы бросаться на медведя с голыми руками! Тогда странно, что Макар сам не звонит мне и не интересуется расследованием. Если Софья не сказала ему, значит… скажу я. Иначе искать ему потом свою глупышку разобранную по частям в ближайшем лесу.
Содрогаюсь от такой мысли и, затушив окурок, закрываю окно. Ловлю себя на мысли, что не докурила, потому что меня начало подташнивать от дыма. Быстро пишу Софии название кафе через дорогу от прокуратуры,
