сила козерога. Но что если этого будет недостаточно? Возможно, она никогда бы не смогла причинить вред человеку, даже если он не выглядит как человек. Но насчет других существ, гнавших ее через лес, словно стая волков, девушка не была так уверена…
Ее непродолжительные раздумья прервал шорох и навязчивое клацанье металла о металл. Вероника вздрогнула и мгновенно обернулась на звук. Ничего необычного не происходило, просто холодный ветер играл оборванными проводами и встопорщившимися листами жести на крышах. Поглощенная своими мыслями, девушка не заметила как Сильваер преодолел пригородные кварталы. Ступив в бесконечный лабиринт высоких многоэтажных домов и улиц, козерог перешел на крупную рысь. Здесь, среди железокаменных руин, звуки его торопливой поступи многократно усиливало вездесущее эхо.
Город, в прошлом красивый и величественный, обступил настороженных путников неприветливыми высокими стенами. Многоэтажные дома, некогда гордо возвышавшиеся на фоне гранитной набережной, сковавшей широкую реку, выглядели хмурыми. По сухим паркам и скверам гулял холодный пронизывающий ветер. Ржавые фонарные столбы, оборванные провода, крошащийся асфальт, прорезанный там и тут длинными трещинами, с торчащими из них пучками сухой травы, — все города в этом неприветливом мире были похожи один на другой и отличались лишь размерами. И этот город обещал стать крупнейшим из всех, по которым они проходили.
На улицах, как всегда, не было ни души, кроме разбросанных в беспорядке прогнивших автомобилей, мусора и пыли. Сильваер свернул в переулок и остановился словно вкопанный, обеспокоенно прядая ушами. Дорогу перегораживал лежащий на боку двухэтажный автобус — коричнево-желтый, подточенный эрозией огромный железный скелет.
Веронике тоже стало не по себе. Ей почудилось, словно в вымершем городе путались все пути, он засасывал в себя, как черная дыра. Эти опустевшие улицы и дворы, вымершие серые кварталы ждали их и не желали выпускать… Весь город — огромный и холодный, он жаждал заполучить их себе каждой клеточкой своих облупившихся башен и всей глубиной сырых подвалов. Без них он мертв. Жизнь ушла, она покинула его навсегда. Без людей старый город становится просто пустыми руинами.
— Вернемся. — Сильваер повернул назад. Девушка на его спине напряженно молчала. Казалось, если она проронит хоть слово, разорвется жадная и вездесущая тишина, сковывающая мертвые стены, и город уже никогда их не отпустит.
Козерог вынырнул из переулка на набережную, тут же попав в объятия пронизывающего до костей ледяного ветра. Ветер гулял повсюду: взвывал в трубах, гонял мусор по улицам, хлопал распахнутыми дверьми и оконными рамами, цеплялся за одежду, норовя сорвать с девушки капюшон, бросал в лицо серую удушливую пыль, забирал тепло, толкал в спину, трепал гриву козерога, не давал дышать.
Иногда ветер доносил тихий шепот, заставляя Веронику вздрагивать и глубже кутаться в капюшон. Они с Сильваером могут так много: дышать, жить, бежать, бороться, у них есть выбор, у них есть воля выбирать. Как страшно, когда ты привязан к одному месту навечно. Ни человек, ни зверь, никто… Эти злосчастные создания… Монстры, бывшие людьми, они останутся здесь. До конца. Что поселится в этом городе, когда даже их не станет?
Девушка закрыла лицо ладонями. На ум с навязчивым постоянством лезли совсем другие мысли и совсем другие руины: знакомые, приветливые настолько, насколько могут быть приветливы камни. Да и не камни вовсе! Вероника тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Девушка слишком хорошо запомнила их с Ферро последний разговор, чтобы питать хоть какие-то надежды.
Правду говорят, что любовь слепа и глуха? Раньше эти слова вызвали бы у Вероники язвительную улыбку, сейчас она, кажется, была готова подписаться под каждым из них и добавила бы, что ее любовь еще и очень жестока, глупа и бесконечно несчастна. Но вот что странно: она помнила то, что пыталась забыть, и напрочь забывала то, что забывать было опасно. Жестокие слова улетучивались из памяти сразу же после того, как были произнесены вслух, а на их месте оставалась гнетущая пустота. Всегда только пустота, которую медленно, но верно заполняло незабываемое жгучее дыхание солнечного летнего дня.
Козерог ступал еле слышно, он часто останавливался и подолгу стоял, замерев, прислушиваясь и вглядываясь в видимые только ему одному очертания, таящиеся очень далеко, где-то за стенами неприглядных руин. Вероника закашлялась, закрываясь рукавом изрядно потрепанной куртки — порыв ветра принес серую удушливую пыль, она скрипела на зубах и заставляла слезиться глаза. Девушка задержала дыхание.
Внезапно ветер стих, слегка удивленная, Вероника медленно отняла руки от лица и так и замерла на месте. Она смотрела и не верила своим глазам: промозглый серый день осветило яркое солнце. По новенькому асфальту через перекресток мчались автомобили, перемигивались светофоры, чистые витрины магазинов пестрели яркими вывесками, надписи на которых девушка не могла разобрать, как и звуки множества чужих голосов были не в состоянии пробиться сквозь окружившую ее плотную, словно кисель, тишину. Кое-где в окнах домов уже зажегся свет. И повсюду были люди. Толпы людей: одни спешили по делам, другие прогуливались. Сколько же их здесь, смеющихся, разговаривающих, задумчивых, веселых, грустных… Непременно счастливых, и не подозревающих об этом.
Никто не замечал пару необычных путешественников: огромного рогатого зверя и маленькую девушку, замершую на его спине. Вероника вздрогнула, когда козерог снова зашагал под ней. Морок исчез, растворился в шорохе ветра.
— Что с тобой, дитя?
— Не знаю… — Девушка повела озябшими плечами. — Мне показалось… я увидела людей, и город был совсем другим.
— Ты видела воспоминания, и только. Не печалься о них, всего этого больше нет. Ничего не происходит само собой и просто так не исчезает. Мы засиделись здесь, все мы. Неведомая не зря выбрала эти миры. Можно назвать ее нашей незаслуженной карой, а может, она наш единственный шанс на спасение?
— На что? — Вероника не верила своим ушам.
— У каждого свой путь, но… — Взгляд больших темных глаз козерога скользнул вверх по улице и устремился куда-то к серому, без единого просвета небу. — Возможно, тьме уже пора отойти и уступить место свету?
Девушка неуверенно улыбнулась, слова козерога одновременно настораживали и воодушевляли ее. Но что отвечать своему непонятному собеседнику, она не знала.
Сильваер миновал несколько кварталов, широкий проспект, на который они свернули, прорезал вымерший бесконечный город насквозь и вел их на запад. Белый солнечный диск, прорезавшийся сквозь пелену облаков, светил прямо в глаза путешественникам. Вероника устала от постоянного напряженного ожидания, она перестала смотреть под ноги и по сторонам, устремив свой взгляд вверх. Ледяной порывистый ветер гнал по небу серые дождевые тучи. Девушка могла лишь гадать, когда же пасмурная пелена станет настолько плотной, что скроет землю от света и даст монстрам возможность
