Когда он, пошатываясь, сделал шаг к демонице, омут Темного сияния перед ней вдруг заволновался и через секунду исторг из себя Кассандру. Дар замер, глядя на лицо девушки, которую любил, и не узнавая его. Существо, вынырнувшее из Разлома, источало легкий голубоватый свет всей поверхностью своего тела; глаза его были черны, а мглистые крылья за спиной выросли и, казалось, закрывали полнеба. Но больше всего поражала исходящая от него аура — льдисто покалывающий холод и сила, от которой все волоски на коже Дара разом встали дыбом.
Кассандра — или та, что была ею когда-то — посмотрела на Риннон, и от безмятежного выражения ее лица Дара отчего-то продрал мороз. И, видно, не его одного, потому что демоница отшатнулась и вскинула руки, вызывая огонь — вот только воспользоваться им не успела. Кассандра слегка склонила голову набок, и тело Риннон вдруг начало рассыпаться в пыль, медленно и, судя по ее незамолкающим крикам, очень мучительно. Сначала ноги, затем туловище, плечи, руки и, наконец, голова. Ужасающие, полные боли вопли, наконец, стихли, а осыпавшуюся на землю горстку пепла подхватил и развеял над побережьем налетевший ветер.
Когда Риннон не стало, Кассандра скользнула мимолетным взглядом по неподвижно стоящему Дару и, ни слова не говоря, повернулась к Темному сиянию. Воздела перед собой руки, и из ладоней ее хлынул такой яркий белый свет, что Дару пришлось зажмуриться. А когда, пару минут спустя, он вновь осмелился открыть глаза, то пораженно ахнул. Там, где последние тридцать лет висела завеса Темного сияния, мириадами звезд сияло ясное ночное небо, под которым, омываемые океанскими волнами, покоились руины Бравена.
А на краю утеса лежала Кассандра — обычная хрупкая девушка, без крыльев, без бьющего из ладоней света, в грязной рваной одежде и с почти полностью сожженными волосами. И, услышав, как она тихо зовет его, Дар со всех ног бросился к ней, чтобы схватить, прижать к груди и никогда больше не отпускать.
Эпилог
Три месяца спустя
Кассандра стояла на берегу, обхватив себя за плечи руками, и любовалась игрой солнечного света в темно-синих волнах океана. Первые дни сентября выдались на редкость погожими, и она часто приезжала сюда, чтобы просто побродить вдоль пустынного пляжа, наслаждаясь тишиной, одиночеством и окружающими видами. К тому же, это место неодолимо притягивало ее к себе — слишком много важных и дорогих воспоминаний было с ним связано.
Она оглянулась на дом Теодора, молчаливо застывший на вершине холма. Теперь уже ее дом… Адвокат, связавшийся с Кассандрой спустя месяц после событий у Разлома, сообщил, что своей последней волей Теодор передал дом ей.
«Ты всегда мечтала жить у океана, — говорилось в коротком письме, которое также велел вручить ей демон, словно предчувствовавший близкую смерть. — «Теперь ты сможешь каждый вечер любоваться самыми прекрасными в мире закатами и вспоминать обо мне. Ведь, если ты читаешь эти строки, меня, скорее всего, уже нет в живых. Зато твой мир уцелел. Знаю, я был редкостным засранцем — прости меня за это — но все же надеюсь, что в твоем сердце осталось ко мне немного теплых чувств. Что бы там ни было, что бы я ни говорил или делал, в одном ты можешь быть совершенно точно уверена: я любил тебя, Кэсси. И всегда буду любить».
Кассандра не стала отказываться от дома — и бережно хранила переданное ей письмо. Она перечитывала его бессчетное количество раз и постоянно думала, что в действительности произошло с Теодором. Погиб ли он в Темном сиянии — или попал в другой мир, пройдя сквозь Разлом, словно через портал? Ответа ей уже никогда не узнать. Выбирая между призрачной возможностью вернуть Теодора и спасением человечества, она выбрала второе — и закрыла Разлом, как она надеялась, навсегда. А спустя время — и три остальных, добравшись до них при помощи Дара.
Странно (или вполне предсказуемо?), но стоило последнему очагу Темного сияния исчезнуть с лица Земли, как сила всех без исключения демонов стала постепенно слабеть и угасать. И, если верить прогнозам ученых, должна была полностью покинуть их в ближайшем будущем. Что ж, оно и к лучшему. Люди вновь будут едины, и если в их жизни и останется место для разногласий и конфликтов, то лишь из-за собственной тяги к разрушению, а не по вине мешающих им демонов.
Сама Кассандра тоже теряла свою силу, хоть и медленно — и с каждым днем все хуже помнила, что именно с ней случилось там, в Темном сиянии. Похоже, оно наделило ее безграничной силой и абсолютным знанием, но детали таяли в ее памяти, как снег под палящим солнцем, и она была этому даже рада — вряд ли человеческий рассудок выдержал бы такую мощь.
Люди, конечно, задавались вопросом, что могло заставить Разломы исчезнуть так же внезапно, как они когда-то появились, и выдвигали массу гипотез — но истину знали лишь демоны. Знали — но молчали. Личность легендарного Освободителя им, впрочем, была неизвестна, и Кассандра надеялась, что ни Алекс, благополучно вернувшийся в Россию со своей семьей, ни Кристина Нуаре, ни Тролль и прочие причастные ко всей этой истории демоны не станут болтать лишнего. Ей подобная популярность была ни к чему.
После того, как все четыре Разлома были закрыты, Дар и Кассандра отправились путешествовать, как и мечтали когда-то. Для Кассандры это было попыткой забыться, отвлечься, принять и пережить боль от утраты Теодора, которая терзала ее день и ночь. Мир без него словно опустел и потускнел, и даже объятия Дара, не отходившего от нее ни на шаг, долго не могли ее согреть. Но, в конце концов, боль притупилась, еда вновь обрела вкус, а окружающая реальность — краски, и жаркие ночи с Даром наполнили ее сердце прежней жаждой жизни. И только здесь, на берегу незыблемого океана, протершегося перед одиноко стоящим домом, ее тоска нет-нет да вырывалась на волю, чтобы нестись над волнами вместе с горестными криками чаек…
А еще здесь она почти физически ощущала присутствие Теодора. Казалось, он стоит у нее за плечом, невесомо касаясь своим дыханием ее волос; нужно лишь обернуться — и она встретится с взглядом его пронзительных серо-голубых глаз. Вот только она никогда не оглядывалась, желая сохранить эту волшебную и горькую иллюзию.
Небо над океаном уже окрасилось в багровые тона, когда до слуха Кассандры донесся звук подъезжающей к дому машины. Легкие упругие шаги, шорох песка — и через пару секунд теплые руки Дара обняли ее за плечи.
— Не замерзла? — спросил он, притягивая ее к себе и целуя в уголок губ.
— Нет, — она с улыбкой покачала головой. — Давай постоим тут еще немного, пока садится солнце.
— Конечно.
Кассандра знала, что Дар не любит здесь бывать — и вряд ли когда-нибудь сможет жить в этом доме. Но он никогда не препятствовал ее визитам сюда и, более того, часто привозил ее к океану сам, понимая, что ей нужно время только для себя и своих воспоминаний. В конце концов, Теодор больше не был ему соперником, а ревновать к памяти об умерших — глупо.
— Кстати, звонила Кристина, — сказал Дар несколько минут спустя. — Передавала тебе привет.
