склонились под весом ярко-зеленых плодов, которые немного светятся в темноте. Выпутываюсь из ночной рубашки и полностью обнаженная ныряю. Море ласкает, баюкает, нежит на волнах, и нет сил противиться этой неге. Луна прочертила дорожку на черной ряби воды. Чудится, что по ней можно пробежаться, да только нет той силы, которая способна была бы вынуть меня из теплой воды.
Где-то далеко кричат птицы, обещая скорое начало утра, а мне так не хочется, чтоб эта ночь отступила. Утром придется возвращаться в квартиру, идти на работу…
Черт! Я же совсем во времени потерялась! Если тут ночь, то на Земле? Как посчитать, который там сейчас час? Сколько я проспала? Меня же наверняка все уже обыскались! И, кстати, где Несчастье?
Чуть не захлебнулась, в несколько гребков добралась до берега. Бегом выбралась из воды, кое-как натянула на себя ночную рубашку.
Если здесь ещё не начинался рассвет, значит на Земле полночь? Или меньше. Может быть, часов десять вечера. Сашка! Что, если он вернулся с работы ко мне в квартиру! А там в обнимку с холодильником сидит чупокабр!
Ворвалась в дом, не успев даже толком насладиться красотой сада.
На полу холла переливается золотистыми искрами новая надпись.
"Будь осторожна, хозяйка. Ты скоро встретишь убийц. Эльфы задумали зло…"
— Со свекровью и бывшим мужем бы разобраться, — фырчу я в ответ и вырываюсь в квартиру.
Тут тоже ещё темно, улица за окном подсвечена фонарями. Спальня пуста, а вот с кухни отчётливо доносятся голоса. Спасибо картонной двери! Хвала тем строителям, что криво ее повесили!
— Мать мучилась из-за тебя, страдала, можно сказать! Отвела на себя основной удар! А ты? — голос свекрови дробит штукатурку и мои нервы.
— Что я?
— Не смог договориться с Настенькой? У вас были все условия созданы. Одни в квартире, мама занята. Она такая хорошая девочка! Мне вон личную жизнь устроила, позаботилась.
— Ты же говоришь, что страдала?
— Да, страдала! И ещё как! Когда Анатолий полез в холодильник второй раз за котлетами, а их там не оказалось, я чуть со стыда не сгорела. Повезло, что рядом с домом есть бар, мы в нем до утра кутили. А в моем возрасте это подвиг. Нас чуть в отделение не увезли. И все из-за тебя, сын! Можно было как-то понастойчивее действовать? Гусарским наскоком!
— Мама…
— Что, мама? Имей, пожалуйста, в виду, что мама плохому не научит, Только очень плохому! Кстати, ты не знаешь, откуда на кухне это чучело? У Насти портится вкус. А вот клеточка симпатичная. Как ты думаешь, я в нее влезу?
— Зачем? Вот просто ответь мне, зачем? На кой черт тебе сдалась эта клетка?
— Бестолочь! Ничего не понимаешь в жизни. И как я тебя воспитала такого? Вроде в младенчестве не роняла. Почти. Так влезу или застряну?
— Влезешь, я думаю.
— Вот и отлично. Раз тебе она ни к чему, возьму у доченьки ее ненадолго.
— Зачем?
— Не скажу. Но Толик точно оценит. Смотри, на какие подвиги идёт твоя мать ради тебя!
— Смотрю. Можно я сегодня домой вернусь?
— Ни в коем случае! Это абсолютно исключено. Отчим случился в нашей жизни впервые. Ему ещё предстоит привыкнуть ко всему, ко мне. Зачем нам в доме ребенок? Нет. Ни в коем случае!
— Мама, мы с твоим Толиком ровесники…
— И что это меняет? Ты мой сын, а значит, ребенок. Соблазняй Настю, иначе будешь искать место для себя в теплых странах под пальмой! Начнёшь проходить эволюцию и естественный отбор с нулевой отметки, это очень полезно. Море, фрукты, полная перезагрузка. Через полгода вернёшься домой совершенно другим человеком.
— Мама?!
Ну нет, с меня хватит! Только бывшего мужа мне и не хватает в квартире! И потом, о какой, интересно, статуе идёт речь?
Рывком распахнула дверь и ворвалась на кухню. Чупокабр подпирает собой дверь морозилки, замерев в абсолютно неестественной позе. Пасть раскрыта до предела, на языке угадываются очертания скумбрии, в зелёных глазах замерло отчаяние. Правая передняя лапа подогнута как у охотничьего пса, хвост заложен на спину кольцом.
— Ыуэээ! — выдала свекровь невразумительное, закрыла глаза и рухнула на пол.
— Настя! Ты умерла? Это Антон с тобой сделал?
— Изыди! Иди отсюда вон! Вместе со своею мамашей! Оба идите! Сил никаких нет! Галина Николаевна, хватит устраивать низкопробное театральное представление в моем доме!
— Настя, как же так, — закатил глаза бывший муж и растекся по столу. Не поняла? Может, они отравились, но почему так синхронно?
Сыто сглотнул Несчастье, и с весёлым чпоньком скумбрия скрылась, уплыла в бездонный желудок. На пол опустилась поджатая лапа.
— На такие подвиги я готов только ради тебя, хозяйка.
— Лучше б ты их сожрал!
— Фу, сплошной адреналин в крови. Чупокабр должен питаться качественно. Кстати, не бери больше сметану в ларьке. Гадость.
— Что с ними? Это ты сделал?
— Я?! Ты себя в зеркало видела?
— Не хами!
— И не думал даже, — поскребся в дверцу морозилки Несчастье, — Эльфийские яблочки она ела, а виноват чупокабр? Кстати, платье лесной нимфы тебе очень идёт. На саван, правда, немного похоже. Зато сочетается с общим стилем. Хвалю! Первое место на смотре невест твое. Выбирай любого жениха из тех, что упали в обморок от твоей невыносимой красоты! И смело можешь уволочь его в дом. Может быть, даже выживет. Но скорее всего, рехнется от такого счастья, так что толку от него в хозяйстве будет мало, — хрустнул замороженной сельдью чупокабр, — Хоть покушаю, пока эти двое без чувств.
Глава 22
Герцог Лео
Корабль скрипит, качаясь по волнам. Мы все так же держим курс строго вдоль береговой линии. Скоро должен быть порт, последний на нашем пути до выхода на большую воду.
Жду того момента, когда судно пришвартуется к берегу. Сойти бы на землю, придумать способ, как снять с себя чёртовы оковы. Ни одной путной мысли нет в голове. Надо что-то придумать.
Здесь, в этом небольшом городке, есть два человека, которых я бы очень хотел навестить. Карл Бересклет — известнейший чернокнижник, махинатор, наглец. Тот, по кому уже не одну сотню лет вздыхают все плахи мира. Тот, кто ни разу не был пойман на своих авантюрах. Уверен, он сможет помочь мне во всем. И с браслетами, и с тем, чтобы вернуть имя. Удивительный человек!
После сделки с ним и освобождения я бы с огромнейшим удовольствием наведался в ратушу. В этом городке чаще всего задерживается сам Канцлер. Увижу — вытрясу душу из подлеца!
Улыбнулся, и губу опять защипало. Без собственной магии
