А все домашние обязанности можно приноровиться делать быстро. Тогда появится и свободное время.
— Ты с ума сошла?? Что ты вообще несешь? Свалила на меня свою работу, а я должен отдуваться?? Вставай и пошли домой. Ты наша мать, и это твоя обязанность — за нами ухаживать! А я задолбался быть в роли бабы, поняла??
Я обняла Валю и Глеба, которые сидели в телефонах, и поднялась со скамейки.
— Разговор окончен, — сказала я. — Сейчас вызову вам такси до дома.
— В смысле окончен?! — Влас выбил у меня из рук телефон. Хорошо хоть, не разбил. — Ты едешь с нами!
Я подняла телефон и произнесла:
— Советую тебе пересмотреть свое отношение к женщинам и ко мне в частности. Иначе по жизни придется очень туго. Что касается твоих жалоб, то мне абсолютно плевать, от чего ты там устал и что тебе не нравится. Да и всем вокруг тоже плевать, поверь. Поэтому убавь свое самомнение. А если тебя что-то не устраивает, разговаривай по этому поводу со своим отцом, а не со мной. Прятаться в шестнадцать лет за мамину юбку — такое себе решение. Ах, и да, — я подняла указательный палец вверх, — теперь все наше общение будет проходить по моим правилам, или можешь забыть мой номер. Это означает, что сначала ты извинишься за свои слова, оскорбления и повышенный тон, а потом уже я решу, хочу ли с тобой говорить. Это понятно?
Лицо и шея Власа пошли красными пятнами:
— Извиняться?? Перед тобой? Да кто ты такая??
Я тут же отвела от него взгляд, давая понять, что это конец. А вот младшим сыновьям сказала:
— Вы по-прежнему можете звонить мне и приходить в любое время. Адрес я вам пришлю. Но хочу, чтобы вы понимали: в первую очередь, я ваша мать, а значит, ко мне стоит проявлять уважение. Я не стану терпеть хамство. В моем доме действуют мои правила. Вам следует хорошо это усвоить. Если готовы на такие условия, то мои двери всегда для вас открыты. Если не готовы — никакого общения не будет.
Валя промолчал, а вот Глеб недовольно поджал губы и демонстративно уткнулся в телефон.
Я поняла, что окончательно потеряла надежду. Дети принадлежат стае Сергея, а меня всегда будут считать обслугой. Возможно, когда каждый из них подрастет, что-то изменится, но до этого еще далеко. А я уже слишком устала, чтобы продолжать биться за их любовь.
Подхватив свою сумочку, я легкой походкой отправилась прочь. Внутри росло приятное ощущение, что я наконец сделала все правильно.
После разговора с детьми мне уже не было смысла держаться за этот город, поэтому я решила принять предложение руководства и уехать в Арабские Эмираты с партнерами компании. Работать предстояло очень много. С нуля организовывать бизнес в другой стране — непростая задача. В мои обязанности должны были входить переводы документации и технических текстов, а также разработка единой методики переводов для тех специалистов, которые будут работать на наших партнеров с момента открытия компании в Дубае.
Признаюсь, я не была уверена в своих силах, но зато точно знала, что смогу доучиться на месте и закрыть все прорехи в знаниях. Зарплату на время трехлетнего контракта предлагали просто царскую, и мотивации трудиться было хоть отбавляй. Тем более, что Принцесса обязательно полетит со мной. Собаки ее породы не допускались к перевозке, однако мои работодатели нашли лазейку и пообещали сделать для нее специальные документы, подтверждающие, что она является служебной собакой. О таком я не могла и мечтать, и теперь была готова горы свернуть. Если понадобится, буду работать хоть сутками. И я справлюсь, обязательно справлюсь с любыми профессиональными трудностями.
За неделю до моего отъезда снова позвонил Сергей. Мне не хотелось с ним разговаривать, но все же его стоило поставить в известность о моих планах.
— Сообщаю, что мой юрист готовит пакет документов, — сказал он. — Когда он закончит, у тебя не останется никаких шансов отмыть репутацию перед детьми и обществом. Это я тебе гарантирую. Перед судом ты предстанешь крайне аморальной особой с такой внушительной подноготной, что тебе, скорее всего, не дадут даже высказаться.
— Хорошо, — спокойно сказала я. — Если ты считаешь нужным поступить именно так — вперед.
— Нина, — Сергей вздохнул, — вот опять ты пытаешься выставить меня злом во плоти. Ты просто не оставила мне иного выбора, кроме как действовать такими методами. Но, повторяюсь, я всегда открыт для переговоров. У тебя еще есть шансы вернуться.
Я усмехнулась в трубку:
— Я должна принять твои условия, и ты называешь это переговорами? Забавно. Засунь себе в зад свои шансы, мне они не нужны.
— Тогда можешь считать, что детей ты потеряла, строптивая стерва, — прорычал он. — Я устал вдалбливать в твою пустую голову очевидные вещи.
— Я потеряла их уже давно.
— Повторюсь в последний раз: у тебя еще есть время одуматься. До начала первого слушанья почти месяц. Я даю тебе это время.
Я окончательно развеселилась:
— А кто тебе сказал, что я собираюсь явиться в суд? Забирай детей, они твои. Готовь документы, советуйся с юристами, приплачивай судье, в целом, делай, что хочешь. Через месяц меня уже не будет в городе, я улетаю в другую страну. Подальше от тебя и твоих занудных звонков.
— Улетаешь? Что-то слабо верится. А даже если так, то, в первую очередь, ты улетаешь не от меня, а от своих детей. Мать-кукушка — слышала такое, Нина?
— Вот как раз посетуешь об этом судье. Что, дескать, сам инициировал всю эту грязь с лишением материнских прав, а затем еще назвал бывшую жену некудышной матерью. Может, тебе даже посочувствуют. А коли нет, так приплатишь сверху и тогда уж точно сочувствием тебя не обделят.
Сергей закашлялся в трубку, а потом севшим голосом спросил:
— Ты правда улетаешь? Не делай этого, Нин, прошу. Я не смогу без тебя. Я уже весь поседел. Мне даже дышать трудно. Возвращаясь домой с работы, я каждый раз надеюсь, что увижу там тебя. А когда понимаю, что тебя нет, начинаю сходить с ума. Я плачу по ночам на кухне, это слышат дети. Они тоже страдают. Подумай о них, Нин.
— Уже подумала. Лучшее, что я могу для них сделать — это уехать. Когда-нибудь я вернусь, и тогда, возможно, они пересмотрят свое отношение ко мне. А если нет, то приму и это. Меня уже не пугает ни один расклад. Поэтому свои манипуляции тоже можешь запихать себе в зад.
Сергей закашлялся, а затем спросил:
— Куда ты собралась?
— В Эмираты, — лениво
