— Что теперь со мной будет?
— Это очень сложный вопрос, — задумчиво ответил Снек. — С одной стороны церковь всячески искореняет тьму и всех, кто использует её. Для этого у нее есть даже специальный орган — инквизиция. С другой стороны темные маги в королевстве есть и свободно работают. Да, с ограничениями, с запретными техниками, но… Мне чаще приходилось встречаться с обезумевшими пиромантами и живодорами-воздушниками, чем с темными магами. Если говорить про королевство, конечно…
Клирик глубоко вздохнул и взглянул в небольшое окошко, ведущее на улицу. В него виднелся кусочек голубого неба и краешек белого облака.
— Возможно, это связано с тем, что тёмных элементарно меньше. Я бы даже сказал единицы, но… За ними зоркий глаз, и большинство их дел проверяется инквизицией. Но это маги. Те самые маги, что закончили академию и имеют право носить знак мага нашего королевства. А вот ты… Ты у нас простой человек. С тобой скорее всего никто церемониться не будет. А уж в нынешнем положении ты вещь. Собственность. И судьба твоя может оказаться совсем незавидной.
— И что мне тогда делать?
— Для начала надо бы разобраться с твоим ошейником, — вздохнул Снек. — Дальше… Дальше будет видно.
* * *
— Итак, — задумчиво пробормотал клирик, не спуская взгляда со старой книжицы, записи в которой были на странном языке, который выглядел, как необычные загогулины с точками. — По сути ничего сложного нет. Надо окропить кровью ключ. Твоей и Нами. Затем прислонить его к ошейнику, и назвав собственность по имени, произнести «Освобождаю».
— А на каком языке? — спросил Ари, стоявшей перед взволнованной девушкой.
— Тут не указано, но я думаю, смысл не в слове, а твоём понимании этого слова.
Парень взглянул на нож и не раздумывая сделал надрез на пальце, после чего вымазал в выступившей крови ключ. После этого он передал остро заточенный кривой кинжал девушке. Та приняла его и взглянула ему в глаза.
— Вы ведь меня не бросите? — неожиданно спросила она.
— Нет, — твёрдо ответил парень.
Нами взяла клинок и резанула палец. Капля, вторая и ключ полностью покрывается кровью рабыни. Послушник взял часть артефакта и прислонил его к ошейнику спереди. Взглянув в глаза девушки, он произнёс:
— Освобождаю!
Никаких фейерверков, никаких вспышек и никакой тьмы.
Стальная полоска, среди местных работорговцев считавшаяся настоящим произведением искусства, упала на пол двумя половинками.
— И всё? — спросил парень.
— Всё, — хмыкнул клирик. — А ты чего ожидал?
— Ну… я точно сам не знаю, — пожал плечами Ари. — Думал, произойдет хоть что-то.
— Хоть что-то произойдет, когда мы активируем немульский камень, чтобы рассмотреть тьму внутри твоей рабыни… уже не твоей рабыни, — поправился клирик. — Вставай вот сюда.
Снек указал на свободную стену в келье и достал голубой камень, обрамленный серебряной сложной оправой, на которой виднелись мелкие письмена.
Нами послушно встала в указанное место. Девушка трогала свою шею, непривычно потеряв ощущение от стальной полосы, которая всю её жизнь висела на ней.
Снек же поднёс артефакт к лицу и принялся что-то на него нашептывать. Молитва заняла несколько минут и в итоге шар начал светиться золотистым светом. Когда он закончил, то вытянул руку в сторону бывшей рабыни и четко произнёс:
— Именем Единого! Явись!
Вспышка яркого оранжевого света заполнила комнату, но тут же исчезла. Никаких следов в комнате не было.
— А где… — недоумевающе спросил Ари.
— Это был «негатив». Сейчас надо проявить следы на стене, — кивнул Снек, и взглянув на послушника, добавил: — Можешь забирать ее и подождать на улице.
— Я бы…
— Подождать на улице, — надавил клирик.
— Хорошо, — вздохнул парень и кивнул девушке.
Они вышли из кельи, оставив клирика одного. Тот убедившись, что они ушли, закрыл ладонями глаза и тихо прошептал:
— Вера, Единый…
Затем он вытянул руки ладонями вперед и закончил:
— Явись…
Легкая вспышка на его руках заставила проявиться след на стене.
Когда Снек открыл глаза, то обнаружил на ней четкий контур черного цвета девушки на каменной кладке.
— Чертовски много, — произнёс он и замер от замеченых следов между швами.
Из кладки медленно, неторопливо начала просачиваться темная субстанция. Сначала мелкими каплями, а затем всё сильнее и сильнее. Она собиралась и тоненькими струйками устремлялась вниз, оставляя на кладке черные полосы.
— Твою мать… — прошептал пораженно клирик. — Твою мать…
Стена постепенно покрывалась тьмой, за исключением одного участка. Это была тонкая полоска, которую тьма просто обтекала. Она проходила горизонтально от груди девушки до того места, где находился Ари.
— …твою мать…
* * *
— Будешь? — спросил парень, протянув Нами орехи с медом, насаженные на тонкую нитку.
Девушка пребывала в небольшом ступоре и не сразу ответила. Она пару секунд разглядывала лакомство, после чего взяла его в руки и снова на него уставилась.
— Всё ведь прошло хорошо, — усмехнулся парень. — Ты чего сама не своя?
— Я не знаю, каково это, — тихо ответила девушка, не сводя взгляда с лакомства. — Каково это быть свободной.
— Делать то, что хочешь. Поступать так, как считаешь нужным. Самой решать свою судьбу, — пожал плечами парень, словно это само собой разумеющееся.
— Я так не умею, — тихо ответила бывшая рабыня. — Ела, когда говорили. Спала там, где сказали. Делала то, что велели…
— Ну, не вся же работа тебе нравилась, так?
— Так.
— Тогда у тебя не было выбора, а сейчас есть. Если что-то не хочешь — не делай.
— Это… трудно.
— Да, — кивнул парень. — После стольких лет рабства это действительно трудно. Но я думаю, что ты справишься. Просто делай то, что тебе хочется делать. В разумных пределах, разумеется.
— Всё, что хочется, — прошептала девушка и взглянула на парня.
— Да, — пожал плечами Ари. — только помни, что твоя воля заканчивается там, где начинается воля другого человека. Я о том, что если ты решишь влепить по голове какому-нибудь мерзавцу, то будь готова, что за это придётся отвечать. Однако ты можешь без зазрения совести влепить по щеке этому же мерзавцу, если он начнет к тебе приставать… Только перчатку не снимай, а то потом проблем не оберешься.
— Что будет дальше? — спросила Нами, не сводя взгляда с парня. — Ты меня не бросишь здесь одну?
— Не-а, — усмехнулся парень и засунул в рот орех. Облизнув пальцы, он добавил: — Если ты хочешь с нами — я буду только рад.
