в сумку и покачиваясь у нее на бедре.
По пути вниз она больше не ощущала этого зловещего запаха. По крайней мере, это было уже что-то.
— Я расскажу об этом Иридии завтра, — пообещала Вив остальным. — Она уже заставила Хранителей быть на стороже. Все будет хорошо.
Когда они достигли подножия холма, Галлина отделилась от группы и направилась к Окуню, демонстративно крикнув «Спок ночь!»
Вив проводила Ферн и Мэйли по тропинке между дюнами к настилу, где под навесами сгущались тени. Когда они подошли к двери Тистлебурра, мрачное настроение внезапно рассеялось, когда Ферн заметила записку, прикрепленную к дверному косяку и трепещущую, как пойманный в ловушку лист.
— Партия книг! — Она схватила послание и просмотрела его. — Она здесь! Они привезут это завтра. Боги, наконец-то! — Когда она подняла на них сверкающие глаза, сразу стало легче стряхнуть нависшую над ними темную пелену.
— Я здесь буду, — сказала Вив. Не желая портить Ферн радость, она похлопала по портфелю. — Я оставлю его у себя еще на одну ночь. Ну, ты знаешь, учитывая все обстоятельства. — Она постаралась, чтобы ее голос звучал непринужденно.
Ферн уже немного успокоилась:
— Мне кажется... это к лучшему.
Вив и Мэйли подождали, пока Ферн окажется внутри, и услышали щелчок задвижки, прежде чем продолжить путь. Они были слишком разного роста, чтобы держаться за руки или переплетаться локтями, но шли близко друг к другу, задевая друг друга восхитительно случайно.
После суматохи вокруг символа и выжженного круга земли, Вив почувствовала себя увереннее теперь, когда они были одни. Вдалеке послышался шум прибоя. От Мэйли исходило тепло, нежное в прохладном вечернем воздухе, все еще слегка пахнущее хлебом и имбирем.
Она не могла перестать думать об их разговоре на утесе, перед тем как все испортилось. Вив почувствовала растущую потребность, словно что-то разрасталось в ее груди, задать вопрос, о котором, как она думала, она могла бы пожалеть.
Но не озвучивать его? Это было бы трусостью. Трусихой она не была.
Или, может быть, не была, когда дело доходило до клинков и крови, потому что это было тяжелее, чем любое сражение.
Прочистив горло, она, наконец, смогла выдавить:
— То, что ты сказала раньше. О... о том, чтобы кто-то тебя видел.
Мэйли подняла взгляд, но ничего не сказала. Ни один из них не остановился.
— Ферн говорила о своей работе. О своем магазине. Но это было не все, о чем вы говорили, так?
Дворф задумалась:
— Да. Не все.
Вив глубоко вздохнула:
— Как ты думаешь, мы обе видим одно и то же?
— Я почти уверена, что нет, — ответила Мэйли. Вив открыла рот, чтобы что-то сказать, но дворф продолжила прежде, чем она успела это сделать. — Это все равно, что быть на этом холме. Одна из нас на вершине, а другая здесь, внизу. Мы обе смотрим на море, но видим что-то другое. Одна из нас могла бы забраться наверх, а другая спуститься, и, если бы мы это сделали, то, возможно, все было бы по-другому... но мы этого не делаем. Или не можем.
— Мэйли...
Мэйли пожала плечами, перекладывая корзину в другую руку, которая была между ними:
— Если бы мы встретились через несколько лет, кто знает? Может быть, мы обе смотрели бы на это с одного и того же холма. Это не меняет того, что ты по-прежнему та, кого я хочу узнать. Это не меняет того, что я могу делать в те дни, которые у меня есть. От этого они не становятся менее важными.
— Да, это ничего не меняет. Но... — Вив с трудом подбирала нужные слова, ее лицо вспыхнуло. В горле у нее стоял болезненный комок, каждое слово давалось с трудом. — Если я буду... неосторожна, когда буду за кого-то держаться, я могу… Я могу сломать кости. И сейчас я чувствую себя очень неосторожной. Потому что я не думаю, что ты...
— Тебе не нужно больше ничего говорить, — тихо ответила дворф. — Я знаю, что это такое.
— Знать — не то же самое, что принимать, — сказала Вив и тут же пожалела об этом.
— Да. Хотя кое-что стоит нескольких сломанных ребер.
Они дошли до дверей Морской Песни, и Мэйли положила руку на живот Вив, ощущая тепло сквозь рубашку. «Иди сюда, милая», — сказала она.
Вив опустилась на колено и нежно провела пальцами по косе Мэйли. Дворф погладила ее по щеке костяшками пальцев, затем наклонилась и поцеловала в уголок рта.
— Я не сломаюсь, когда ты уйдешь. Как и ты. Я бы хотела, чтобы это случилось, потому что тогда ты могла бы остаться, чтобы этого не случилось. Она улыбнулась. — Но это тебя сломает. Так что, увидимся завтра. И мы больше не будем говорить об этом, потому что ничего не изменится, и это пустая трата времени.
Затем она отперла магазин, вошла и тихо закрыла за собой дверь.
— Не похоже, чтобы ты много спала, — заметил Брэнд, ставя перед ней на стойку тарелку с овсяными лепешками и копченым беконом.
Да, это было верно. Ей снова снилась Варин, и она не могла избавиться от ощущения, что некромантка на самом деле ее видит. Она просыпалась снова и снова, пока в отчаянии не растянулась во весь рост, положив на себя Чернокровь и обхватив клинок обеими руками.
После этого она ухватила несколько часов, прежде чем солнечный свет проник в окно, и, пошатываясь, поднялась навстречу новому дню. Ее нога болела так, словно она всю ночь на ней бегала.
Она запила свой завтрак огромной кружкой горячего чая и пожалела, что это не помогло ей проснуться. Вив неохотно оставила Чернокровь в своей комнате и понесла Портфель вниз по холму в книжный магазин. День обещал быть жарким, и с каждого дюйма песка, оставленного тенями, быстро исчезала ночная сырость. По крайней мере, жара, казалось, сделала с ее головой то, чего не сделал чай.
Когда она добралась до Тистлебурра, Ферн сидела на краю все еще затененного помоста, обхватив пальцами свою кружку с чаем. Потрост растянулся рядом с ней, облизывая одну из передних лап.
— Волнуешься? — спросила Вив, подходя ближе.
— Ммм. О том, действительно ли ящики с книгами, на которые я потратила бо́льшую часть своих оставшихся денег, появятся у моей двери? Вовсе нет. — Она отставила кружку. — Под этим я подразумеваю, что, блядь, да. — Хотя в ее непристойном ругательстве чувствовалась нотка возбуждения.
— Привет, Потрост, — сказала Вив. Грифет вздрогнул и посмотрел на нее огромными глазами. — Да, я с тобой разговариваю. Помнишь, прошлой ночью я спустила тебя
