class="p1">— Он тоже умирает в коме, — Люц указал на человека, который лежал на больничной койке. Мы стояли перед ним. — Уже целую вечность, всё никак умереть не может.
Мы подошли к нему. Он спал, пульсометр пищал, показывая пульс человека. Система искусственного дыхания тихо работала.
— Привет, как жизнь? — Спросил его Люц. Тот ничего не ответил. — Человек-в-Коме у нас не общительный. Его Грыарх закинул сюда в далёком пятьдесят третьем, когда были запуски Дверей Гамбурга. Этот человек, в общем, тут давно, и кто-кто, а он точно знает, что с твоей сестрой и как её достать. Поговори с ним, а мне пора.
— Но как? Он же в коме!
— Не знаю, представь, что ты Глен Ранситтер, который хочет поговорить со своей женой. Пока! — Люцифер исчез.
Ладно, давайте попробуем с ним поговорить. Я поздоровалась, объяснила всю ситуацию. Но он всё также был без сознания. Я никогда себя так неуклюже не чувствовала, даже после того фиаско в РАН. Я долго пыталась ему хоть что-то объяснить, но ничего не происходило. И вдруг я услышала глубокий мужской голос. У меня в голове. Говорил Человек:
— Прекрати! Я тебя прекрасно понимаю, хватит это повторять! — я слышала его, хотя он не шевелил губами, даже глаза не открыл.
— Так ты всё-таки говоришь! — чуть ли не крича сказала это.
— Зачем кричать, используй телепатию.
Я открыла рот, но спросила про себя:
— Так ты поможешь мне?
— Дай мне свою руку.
Я взяла его холодную тощую ладонь. Мир вокруг обрёл краски. Множество ярких красок и цветов. Мы летели сквозь этот тоннель. Сначала мне казалось, что это просто цвета, но потом я поняла: мы за секунду пролетали через триллионы совершенно разных миров. Иной же находится между параллельными измерениями, как межклеточное вещество между клетками. И все эти миры я видела, пускай и доли секунды.
И вот, мы оказались в комнате с жёлтыми грязными стенами, без окон, с мягким разноцветным ковром, на котором был непонятный рисунок. Из предметов мебели только являлись кровать по середине, напротив неё железный унитаз и много старых телевизор, которые были просто везде: на потолке, во всех четырёх углах, по несколько штук на стенах. На кровати сидел Гердон. Он был уставшим, словно не спал несколько дней. А может недель. Теперь его лицо было чётким: постаревшего старика, хотя ему, наверное, было не больше сорока. В нём я узнала того парня с первого курса, Макса. Телевизоры все вещали одну программу. Репортаж о конце света.
— Что же я наделал? — повторял он.
— Герд… Максим? — аккуратно спросила я.
Он отдёрнулся.
— Марта?
Его лицо было красным, глаза мокрыми. Он рыдал.
— Ты смогла.
— Грыарх заточил тебя здесь, как и Майю, — прошептала я.
— Марта, я совершил столько ужасных вещей, из-за меня погибло столько жизней.
— Это был не ты. Это всё сделал Грыарх. Он тебя обманул, помнишь?
— Но предал свою семью я сам! Я мог бы погибнуть вместе с ними, но испугался! Я всю свою жизнь бежал от смерти, но теперь я хочу попасть в её сладкие объятия! Моё тело, в которое я мог бы вернуться, всё равно уже давным-давно погибло. Да и кто там обрадуется мне? Я хочу покоя. Я больше не могу, сама знаешь, здесь времени нет. Только этот репортаж и давящие стены. Помоги мне.
— Что я могу сделать?
Он еле слышно, практически бесшумно, прошептал:
— Убей меня.
— Но как?
— Вырви сердце! — он схватил мою правую руку и прижал к своей груди. Я почувствовала его сердцебиение. Рука сама стала погружаться в его грудь через пиджак. Я почувствовала его. Горячее. Обхватила ладонью и резким движением вытащила. Оно горело. Искрилось. Как бенгальский огонь.
Я вспомнила один рассказ Горького. Подняла глаза и увидела лицо Макса. Он начал стремительно стареть, пока не превратился в морщинистого старика с седыми волосами без зубов.
— Спасибо…
Он растворился. Превратился в пыль. Как и всё вокруг. Сердце в это время продолжало стучать и искриться. Горячая, золотая, а не красная кровь стекала по руке. Я огляделась. Теперь я в холодной чёрной пещере. Сердце Макса освещало мне дорогу. Одна в этой пустоте.
За мной наблюдали демоны в темноте. Я чувствовала их. Я всегда их чувствовала. Я вас не боюсь! Я смогу найти выход! Вам на зло!
Вдали я увидела силуэт. Даже целых два. Это были два ангела-хранителя. Мужчина и женщина. Они вели меня, а я шла за ними с горящим сердцем, оставляя золотые следы от сердечного сока, которые продолжали светиться во тьме.
Понятно, что они ведут меня к Майе. Но вдруг с ней случилось что-то более ужасное? Вдруг она не сможет вернуться? Вдруг мы не успеем? Или она навсегда останется растением? Вдруг она будет просто мычать и ходить под себя?
Ангелы привели меня к расщелине. Помню, как-то Ант рассказывал про них. Шкуродёры, вот как они называются. Этот шкуродёр достаточно узкий, придётся ползти как солдат. Я легла на холодную землю. Поползла. Каменные плиты давили на меня, но я не чувствовала страха. Я видела свет, там в конце. Моя одежда совсем испачкалась, но мне было плевать. Щель ссужалась. Ползти становилось труднее. Совсем рядом с выходом мне даже показалось, что я застряла. Но я продолжила двигаться, пускай мне это далось с трудом. Я вдохнула поглубже, и на выдохе толкнулась носочками ног. На сантиметр ближе к выходу. На сантиметр ближе к Майе. И последний рывок. Самый сложный. Я закричала, но не от боли, от облегчения. И вылезла из совсем узкой щели, вся в какой-то слизи.
Я легла на спину, чтобы отдышаться. Перевести дух, как говорится. Сердце Макса превратилось в липкую слизь, которая слегка отдавала золотом. Перевернулась на живот и поползла. Потом поднялась на четвереньки. А вскоре встала. Сделала первый неуверенный шаг. Затем второй. Мои ангелы наблюдали за мной. Они уже в этом не участвовали. Дальше я сама. Я подошла к огромному камню в виде символа Инь-Янь. Майя за ним. Но его нужно разрушить.
Я толкнула его, он не сдвинулся с места. Тогда я ударила его рукой. Тоже ничего. Попыталась толкнуть со всей силы ногой. Безрезультатно. Тогда я немного отошла назад. Разбежалась. И прыгнула на него ногами вперёд, толкнув. Камень пошатнулся. Медленно стал двигаться назад, в какой-то момент мне показалось, что сейчас просто застрянет. Но он упал. С таким грохотом, будто разрушился целый мир. Символ треснул ровно по границе.
Я увидела клетку, где сидела большая красивая, но грустная птица. На клетке висел большой
