в сторону Аверина старшего, ни в сторону Тохи.
Мы с ней еще несколько раз повторяли то, что случилось в ее комнате. Не описать как сильно я был тогда счастлив. Меня каждый раз охватывало мучительное желание положить ее руку себе на пах, но я боялся. Боялся показаться наглым и вызвать недовольство. Главное, она разрешала дотрагиваться до ее совершенного тела руками и губами.
А потом бизнес отца резко пошел в гору, и нам с семьей пришлось спешно уехать жить в Лондон.
Я просил и почти умолял оставить меня хотя бы закончить десятый класс. Но родители были непреклонны.
— А дело твоего отца со временем достанется тебе? — спрашивала меня Валя, сидя в моей комнате на диване и наблюдая за тем, как я собираю чемодан.
— Я не уверен, что захочу продолжить его бизнес. Да и рано об этом говорить. Мой отец еще не старик, чтобы забирать его дела.
— Ну да, ты прав, Дим. Конечно. Я просто спросила.
Через полтора года я приехал другим. Финансово намного более обеспеченным и несколько заматеревшим.
До отъезда Валя нежно уточнила, понимаю ли я, что мы просто друзья и не обязаны хранить друг другу верность. И я уверенно кивнул, хотя считал, что после некоторых вещей мы уже далеко не друзья…
В Лондоне у меня как-то быстро появились новые знакомые. Язык я знал хорошо, и вдали от нее научился окружать себя интересом девушек. Многие сами подходили знакомиться, восхищаясь цветом моих глаз, и все получалось проще, чем я ожидал.
Я потребовал от себя — забыть Валю, угомониться и жить дальше.
И мне неплохо это удавалось. Но она будто чувствовала, как утончается поводок, на котором столько лет она держала своего преданного пса и тут же от нее приходило сообщение. Иногда милое и нежное, а иногда игривое и провокационное, к которому прилагалась фотография ее тела в красивом белье. Она будто указывала мне на мое место. Заставляла срываться и снова отчаянно дрочить в душе, думая о ней.
И как бы я не убеждал себя в том, что стал другим, но все же первой, с кем я поехал встретиться по приезду, была именно Валя.
Мне было известно, что она встречалась на тот момент с Нестратовым. В школе он учился в параллельном классе. Не скажу, что мы были с ним лучшими друзьями, как с Ником, но все же поддерживали хорошие отношения. Одно время вместе ходили в шахматный клуб и часто где-нибудь зависали. Он был из довольно обеспеченной семьи.
Валя обняла меня при встрече и нежно поцеловала в щеку, окунув в свой сладкий запах, который я так и не сумел стереть из памяти.
Она так искренне радовалась моему приезду. Задавала миллионы вопросов, восхищалась и отмечала произошедшие во мне изменения.
Я расспрашивал ее в ответ. Когда речь зашла о Нестратове, она слегка нахмурилась и сказала, что ошиблась, и он уже в прошлом. Ее маленькая ладошка накрыла мою и она тихо прошептала, как сильно соскучилась по мне.
Через час мы уже были на новой квартире, которую отец специально купил для меня, и я наконец побывал там, куда столько лет мечтал попасть. Надо ли говорить о том, что я был безмерно счастлив?
А потом я узнал, что с Нестратовым они не расставались. Во всяком случае, он об этом ничего не знал. И мы с ним не слабо бы набили друг другу морды, если бы не Ник с Антоном.
Валя плакала, говорила, что подалась порыву и Артем давно для нее ничего не значит. И я снова ей поверил.
А когда эта неприятная история с ее бывшим замялась, я официально попросил ее стать моей девушкой, но она снова умело перевела разговор в другое русло. Оставила меня окрыленным и озадаченным одновременно. Я не понимал, почему она сомневается, ведь она стала чаще приходить к нам в гости, помогала маме на кухне, играла с мелкой и оставалась на ужин, звонко смеялась над дурацкими шутками отцам.
Я прозрел на годовщину свадьбы моих родителей.
Сестра была у бабушки, мама с утра уехала в салон приводить себя в порядок, а я ушел после первой пары, чтобы красиво украсить квартиру для матери. Отец постоянно был занят на работе и последнее время очень поздно возвращался, а доверять декор незнакомым людям с учетом маминой цветочной аллергии мне не хотелось.
Когда я их услышал, то не сразу осознал, только слегка удивился.
Звуки шли из родительской спальни. На секунду я подумал, что мать с отцом решили начать отмечать свой праздник заранее. Усмехнулся, но сотовый в моих руках завибрировал, когда я собрался было бесшумно покинуть квартиру.
Мамино сообщение о том, что она забыла вытащить вещи из стиральной машинки, заставило ошарашенно застыть. Вряд ли она посылала его мне из спальни.
Взгляд вдруг упал на знакомые туфли, на которые не сразу обратил внимание. Ее сумка тоже валялась рядом с обувью на полу.
Мне вдруг стало сложно дышать. Будто легкие наполнили колючим стеклом. Мир поплыл. Как в тумане я добрел до двери спальни и остановился.
Не знаю, что вынуждало меня открыть эту долбанную дверь. Ведь по звукам все и так было слишком очевидно. Но я был обязан это сделать.
Ощущал себя подыхающим ничтожеством.
Никогда я не думал, что взяться за дверную ручку может быть настолько сложным. Болезненным. Невозможным.
Ломая себя и все свои мечты, я приоткрыл то самое препятствие, которое калечило меня изнутри, ломало и выворачивало душу, но помогало наконец прозреть.
Мой отец жестко трахал девушку, которую я любил.
А она с готовностью принимала его в себя и громко выкрикивала его имя.
Меня замутило.
Они меня не заметили. На ватных ногах я добрел до туалета и стал блевать.
С того дня все изменилось. Родители развелись, отец взял себе молодую жену, а я перестал терять голову из-за женщин. Хорошие мальчики, готовые стать верными псами, никому не нужны. Мне преподали урок.
Женщинам, как выяснилось, нравится, когда мужчина
