с плеча и не убрал, и начал с новой обидой в голосе:
– Да плодитесь вы на здоровье! – совершенно нелогично от души пожелал мне Кравцов. – Если ты с этим упырем счастлива и в нем уверена – ради бога. Че, я в самом… это… деле, собака что ли? Которая сутулая… А! Не! На сене, во! – важно поднял он палец, которым едва не попал мне в нос, из-за чего я аккуратно прижала его руку к колену. К его колену. – Обидно просто, что ты обещание не сдержала. Мы же с тобой договаривались, что ты подождешь и батьке моему не расскажешь.
– Слушай, но я же не специально, – повинилась я, а после вдумалась в его слова и переспросила уже более внимательно: – В каком смысле: «батьке не скажешь»? Федор Николаевич в курсе? – опешила я.
– Дык… а я о чем? Я как раз назад в Россию возвращался с нерадостными вестями, о том, что шансы мне самому стать батькой остались минимальными, как мне мой батя звонит и вопит, что я – не мужик и вообще… чмо, – горестно вздохнул Игорь. – Мол, мало того, что у меня все не как у людей, так ты еще у меня под носом ребенка от другого заделала… искусственно.
– Подожди, но откуда он знает? Знали только я, Паша, мои врачи, которые не проболтаются и… Лика. Но я думала, что она, как твоя бывшая, к тебе побежит рассказывать, а не к твоему отцу!
– С чего бы ко мне? – то ли хохотнул, то ли хрюкнул Кравцов, уже засыпая на моем плече, отчего мне пришлось смещаться, а после и вовсе вставать с места, так как мужчина последовал за мной и едва не повалил на диван, используя меня как подушку. – Я с этой девкой разошелся, как только ты меня спалила на измене. Все мне трусы ее покоя не давали! Не, это видано: раскидывать их, где попало! Вот ты можешь забыть трусы надеть? Нет, а она… забыла. А ты нашла… Что за люди? Ни стыда, ни… совести, – зевнул он.
– Ага, ни капли приличий и понимания морали, – поддакнула я с сочащейся иронией, смотря на изменника, которого так тревожила нравственность девиц, которые раскидывают трусы, после секса с ним. – Так, значит, ты с Ликой не общаешься?
– Не-а. В последний раз, когда мы общались, она мне жаловалась, что деньги твои профукала. Просила помочь, посодействовать, но я вмешиваться не стал и отправил к отцу…
– В смысле? – еще больше изумилась я, расширив глаза. – К чьему отцу?
– Дык, это ж отец мой попросил меня эту деваху к тебе в отдел пристроить. Деваха миленькая, молоденькая, ну потому я ее и… – практически прошепелявил он в обивку моего дивана, в которую улегся лицом и сейчас активно слюнявил. Завтра, когда к нему чувствительность вернется, он очень пожалеет, что спал избитым лицом вниз. Стоило бы это исправить, но я, усилиями Кравцова, вспомнила, что он мне, вообще-то, изменял. Бить людей – выше моего достоинства. А вот наблюдать, как они сами себя калечат – тут моя совесть чиста. Да, вот такая моя месть: пассивно-агрессивная. – В общем, я ее к отцу и отправил. Мол, он ее в фирму определил, вот пусть ее косяки и разгребает. Прав я или не прав? – приоткрыл он один глаз с видом важным. А когда я потерянно кивнула, Игорь удовлетворился, глаз закрыл и… захрапел.
– Вот кофе, – спустя минуту моей прострации под активный храп Кравцова, подошел к замершей на месте мне Смирнов. – Двойной, должно быстро пробрать, – добавил он, а после увидел мое лицо и занервничал. – Лан, все в порядке? На тебе лица нет.
– Следи за Игорем, – строго сказала я, твердо посмотрев на Павла. – Мне нужно кое-что проверить.
– Свет, – с тревогой посмотрел на меня Паша, а после попытался преградить мне дорогу из гостиной в спальню, где у меня был ноутбук. – Что происходит?
– Ничего хорошего, – прорычала я зло, убирая его руку, которая преграждала дверной проем. – Просто меня и мою семью хотели поиметь. На миллионы! – закричала я на эмоциях.
– Подожди! Успокойся, объясни нормально, и мы с этим разберемся… – попытался меня убедить Смирнов, но я не слышала. Кроме крови, стучащей в перепонках, и слов Кравцова я уже ничего не слышала. И слушать не желала.
– Поверь, я разберусь. И когда я это сделаю, твоя сестра отправится на нары! – рявкнула я и беспрепятственно прошла мимо обескураженного мужчины.
* * *
– Свет, можно с тобой поговорить? – спустя некоторое время, аккуратно и негромко постучался Паша в дверь спальни, где я сидела в темноте, освещенной лишь монитором ноутбука, и потерянным взглядом смотрела в одну точку.
– Проходи, – глухо отозвалась я и поморщилась, стоило мужчине зажечь верхний свет. Потерла лицо ладонями, но облегчения не ощутила. Хотя, быть может, слезились глаза у меня совершенно не от резкого освещения, а от обуревающих меня эмоций и мыслей?
– Кравцов – в полной отключке, – заметил Павел, медленно приближаясь, чтобы сесть на постель, недалеко от компьютерного стола и меня. – Я не смог его добудиться, сколько ни пытался, чтобы добиться от него некоторых пояснений. Потому, надеялся, что ты сможешь мне объяснить, что такого произошло в мое отсутствие, раз ты так отреагировала… – улыбнулся он несмело.
Я скорбно промолчала, а затем гулко сглотнула. Меня часто называли умной, циничной и расчетливой стервой. Прежде мне хотелось принимать это в качестве комплимента. Теперь же мой ум и расчетливость казались наказанием. Потому что я понимала… и догадывалась чем закончиться этот разговор, потому не удивилась, когда мужчина удивленно и тревожно произнес:
– Ты смотришь на меня так, словно прощаешься. Свет, что происходит?
– Хотела бы я, чтобы это было не так, – очень грустно произнесла я, а после повернула ноутбук к нему, позволяя мужчине приблизиться и всмотреться в открытый файл. Специально для Паши я выделила курсивом необходимый участок текста.
– Что это?
– Это отчет моего друга. Он занимался делом пропажи денег и помог их вернуть. Закончив работу, Толик прислал полный отчет. Здесь характеристика и досье на твою сестру с ее переписками и часто использованными звонками, в том числе и теми, которые были
