было всегда.
Казалось, у него вот-вот потекут слезы, но Рене только всхлипнул и посмотрел красными, мокрыми и полными печали глазами на Асмера.
– Так-с, теперь моя очередь. Ты ж детектив вроде как да? Наверное, навидался всяких страхов за свою жизнь? В Атифисе полно их, дрянной город. Никогда не жалел, что ввязался в это дело? – Рене принялся вновь наполнять опустевшие сосуды.
– Вообще-то бывший… – уточнил Асмер, и после короткой паузы: – Даже не знаю… Когда видишь, как вроде бы некогда нормальные люди, превращаются в чудовищ, творят такое со своими близкими, как родители, которым что-то взбрело в голову, мучают и убивают своего новорожденного ребенка. Тогда становится страшно, страшно за себя. Вдруг, когда-нибудь мой предел переполнится, и я сойду с ума, перестану быть собой…
Впрочем, нет, я не жалею. Вообще в последнее время начал думать, что жалеть о чем-то очень глупо, ведь каким бы темным не было бы прошлое, свет когда-то же загорится. Да ведь?
– Красиво сказано, дружище. Думаю, за это надо выпить, – Рене налил еще.
Солцне почти зашло за горизонт, скрылось за кронами деревьев. В доме темнело, а свет фонариков, что лежали на столе неприятно бил в глаза.
– Давай зажжем свечи, – предложил Асмер, а затем, покачиваясь, побрел к полке у противоположной окнам стены и взял один подсвечник. Через секунду на журнальном столике возле дивана замерцал крохотный, но теплый и уютный огонек, освещающий комнату слабым мягким светом.
– Ну-ссс… – протянул Рене. – Теперь твоя очередь.
– Как ты думаешь, на самом деле, там наверху, есть кто-то, кто присматривает за нами? Ты вообще веришь во всех этих всемогущих божеств? – Асмер сделал глоток и взглянул в окно. Там, за мутной завесой стекла мерцали звезды, погруженные в синюю черноту ночного неба.
Рене задумчиво посмотрел на пламя свечи.
– Два вопроса по цене одного, – улыбнулся он, не отрывая взгляда от мерцающего огня. – Сдается мне, ты жульничаешь, мой друг.
Асмер пожал плечами.
– Тут вот какое дело…Понимаешь… – Рене выпил свою порцию и утер рукавом бороду. – Я честно не знаю, если там кто-то. Да, я, думаю, доказать или подтвердить это невозможно. Только я точно уверен, что этот кто-то – совсем не какой-то там змей или великий свет, требующий подчинения и жертв. Да даже, если он и есть, ему абсолютно плевать на нас, ведь у него, вероятно куча других забот. Так что, так или иначе, мы барахтаемся тут одни.
Асмер молчал.
– Ну а ты, – кивнул Рене. – Думаешь зачем мы здесь? Если какой-то смысл нашего существования.
Асмер отпил. Они уже не играли ни в какую игру.
– Думаю, нет. Смысл жизни – вымысел. Способ убедить самих себя, что в кавалькаде случайно возможных событий, мы возникли не просто так. Что мы живем и умираем не потому, что когда-то давно мы возникли из ничего, а потому, что нас ведет какое-то мнимое проведение. Поэтому люди и выдумывают каких-то богов, какие-то эфемерные миры, в которые могут попасть после смерти. Им страшно, страшно ощущать собственную незначительность.
– Возможно ты и прав. Смысла жизни нет. Однако, есть цель и желание прожить жизнь не в пустую, наполнить ее изначально пустой сосуд до краев, так, чтобы на смертном одре не думать, что ты был бесполезен. Поэтому, мне думается, что смысл жизни это не только предреченная каждому судьба, но и выбор человека, который сам определяет, как ему использовать и чему посветить уготованное ему время.
– И каков смысл твоей жизни?
В глазах Рене снова заблестели слезы.
– Теперь я уже даже и не знаю, – ответил он. – Раньше он заключался в том, чтобы помогать Недларду в его поисках, быть частью дела, которое гораздо важнее наших жизней. Только теперь его нет, и я не знаю, что делать дальше и ради чего жить.
Они замолчали. Асмер вдруг понял, что задал свой вопрос совсем не к месту.
– Выпей, – сказал он. – Как сказал бы Недлард, не жалей мертвых, жалей живых. Они прожили достойную жизнь, о которой многим только мечтать.
– Да я знаю, но ничего с собой поделать не могу. Был я трезвый, мог контролировать себя и мысли, но выпил и думаю только о том, что моих друзей, с которыми я столько прошел, больше нет, – Рене опрокинул еще один стакан.
– Мы еще с тобой не закончили… – сказал Асмер после паузы. – У нас еще есть дела, которые надо завершить. Может не ради нас самих, но ради Неда, Архильда и Карелла. Кто знает, останемся ли мы живы после этого или нет. Да и мне, на самом деле, мне все равно. Главное, чтобы все это, наконец, закончилось.
– Да, – Рене кивнул. – Раскисать не время.
Он вытер глаза платком и громко высморкался в него. Всхлипывания прекратились.
– Извини меня. Что-то в последнее время я совсем расклеился.
– Ничего, все нормально, – Асмер по-дружески похлопал бородача по плечу.
Рене хотел налить еще, но бутылка была пустая.
– Как жалко, карчуг кончился. Хотя, может оно и к лучшему, а то я бы напился как свинья, и ничем хорошим это бы не закончилось. Ааааа, – он зевнул. – Давай спать, глаза что-то слипаются. С твоего позволения я лягу на кровати. Никогда не мог спать на диванах.
– Ладно, – сказал Асмер, устраиваясь на диване. – Спокойной ночи.
Он задул свечу.
– Спокойной. – Услышал он тихий голос Рене. А затем почти сразу же громкий храп.
Асмеру почти не хотелось спать, хотя секунду назад, казалось бы, он, закрой глаза, не смог бы разлепить слипшиеся веки, а теперь он был бодр как никогда.
В темную комнату струился звездный свет. Он был такой холодный и далекий, что Асмер почувствовал озноб, так что пришлось накрыться старым и пыльным одеялом, от которого пахло чем-то не особенно приятным. Правда, сейчас ему было все равно. Где-то через плотную ткань кармана брюк, Асмер нащупал прямоугольник портсигара. Портсигара Карелла.
– Странно, – подумал он. – Откуда у меня курево?
Достал одну и, потянувшись к свече, прикурил. Горло обожгло едким дымом. Асмер судорожно вдохнул его, так же судорожно выдохнул. Заскрипела кровать.
– Что ж ты не сказал, что у тебя есть сигареты? – Деланно недовольным тоном произнес Рене.
Асмер пожал плечами и открыл портсигар.
– Благодарствую.
В доме запахло табаком. Потрескивая засветились два фитиля.
Асмер почувствовал, как закружилась голова. Потолок, покрытый неровной штукатуркой, пришел в движение, начал отдаляться, постепенно растворяясь в звездной тишине. Где-то высоко загорелись миллиарды фонариков и большой светло-желтый диск холодного светила. Вспыхнули огромные, разноцветные облака пыли, закрутились в спирали и причудливые фигуры.
Асмер моргнул.
Наваждение тут
