Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
– Слушаю, – пробулькала бабка.
Думая, что ослышалась, я повторила:
– Будьте любезны Радзинскую Анастасию Романовну.
– Это я, – ответила старуха.
Трубка чуть не выпала у меня из рук. В голове заметалисьцифры. Насколько помню, Настена родила Алика очень рано, в семнадцать лет. Мыбыли с Радзинским одногодки, оба появились на свет в 1962-м. Значит, его материдолжно исполниться сейчас пятьдесят пять или шесть лет… В нынешние времена дамытакого возраста еще косят под девчушек, Настена же всегда выглядела намногомоложе своих лет… Что случилось?
– Кто вы? – дребезжала трубка. – Что хотите?
– Добрый день, – собралась я с духом, – васбеспокоит Евлампия, то есть, простите, Фрося Романова, училась когда-то у вас вконсерватории, моя мама певица Орлова, мы с Аликом…
– Фросенька, – неожиданно зарыдала трубка, –Фросенька, вот горе, спасибо, что откликнулась…
Чувствуя, как медленно начинает холодеть спина, я осторожноспросила:
– Алик…
– Господи, – стонала Настена, – Аличек, бедняжка…
Понимая, что случилось какое-то жуткое несчастье, я быстросказала:
– Можно к вам приехать?
– Конечно, дорогая.
– Если прямо сейчас?
– Конечно, конечно.
Повесив трубку, я пошла в прихожую. Эх, не спросила адрес.Впрочем, если телефон остался прежним, то и живут они на старом месте, внебольшом сером доме постройки конца девятнадцатого века, прямо напротивконсерватории. Почтового адреса я не знаю, но дорогу в квартиру Алика помнювеликолепно.
Иван высунулся из кухни:
– Уходишь?
– Ага.
– На, попробуй, соли достаточно?
Я посмотрела на тарелку, где лежала котлета.
– Это что?
– Как что? Котлетка.
– Где мясо взял?
– В морозилке.
– Так оно для кошек!
– Да? – уставился мастер на блюдечко. – Плохое,испорченное?
– Нет, конечно, совершенно нормальное, на рынке брали…
– Тогда почему для кошек?
– Ну мы их раз в день кормим сырой говядиной, для здоровьяполезно, – объяснила я, натягивая сапоги.
– Ага, – кивнул Иван, – кошкам, значитца,телятинку, а себе пельмени готовые! Ничего, обойдутся сегодня «Вискасом», людямтоже мясо полезно жареное!
Признав справедливость этого постулата, я проглотилаудивительно вкусную котлетку, одобрила соотношение мяса, хлеба и соли, потомушла, провожаемая недовольным криком Арчи:
– У-у-у-у…
Очевидно, звук пылесоса произвел на птичку неизгладимоевпечатление.
Хорошо, что разговор по телефону подготовил меня к встрече сНастеной, потому что иначе бы я не сумела сдержать вопль ужаса. Дверь мнеоткрыла старуха, замотанная в платки и шали. Маленькое сморщенное личико,припухшие глазки-щелочки, от носа ко рту сбегают две глубокие складки. На ногахсапоги – очевидно, Настена жутко мерзла. Она всегда была хрупкой, даже худой,но сейчас смотрелась совершенно бестелесной, словно соломинка, укутанная вворох одежды… Особо нелепо выглядели волосы, коротко остриженные, мелированныев три цвета… Словно на голову древней старухи натянули парик, принадлежавшиймолодой модной даме. Но я понимала, что, наверное, еще неделю назад Настена ибыла этой модной дамой…
– Фросенька, – застонало существо, протягивая ко мнетоненькие веточки рук, – Фросенька, дорогая девочка, вот горе…
Сделав два мелких шажка, она упала мне на грудь и зарыдала.Я принялась ласково гладить ее по спине, потом обняла и крепко прижала к себе.Впечатление было такое, что держу в объятиях испуганную птичку, под рукойощущались мелкие косточки, и чувствовалось, как сильно колотится у Настенысердце. Наконец она слегка успокоилась, промокнула глаза шалью и пробормотала:
– Извини, бога ради, нервы не выдерживают, пошли в кабинет.
Комната с огромным роялем посередине совершенно неизменилась с того дня, когда я посещала ее последний раз. Те же темно-бордовыезанавески, люстра с бронзовыми рогульками, огромный фикус в углу и несметноеколичество книжных полок с пыльными томами и клавирами. Похоже, что Алик иНастена давно не делали ремонта. Имелась только одна вещь, которой не было тутв мои консерваторские годы. На закрытой крышке «Бехштейна» стоял портрет Алика,украшенный черной лентой.
Я рухнула в старинное, обитое красным атласом кресло ипрошептала:
– Как же так? Когда это случилось?
– Позавчера, – всхлипнула Настена, – вечером…
– Он попал под машину? – робко поинтересовалась я,вспоминая очки с толстыми стеклами, всегда сидевшие у Алика на носу.
– Нет, – неожиданно спокойно ответила Настена, –его застрелили.
– Как?!
– Одну пулю в грудь, другую в голову, милиция сказала:контрольный выстрел, – всхлипнула преподавательница.
– Где это произошло?
– У нас в подъезде, – пояснила Настя, – убийцаждал его справа, там под лестницей есть такое темное место, сама знаешь, какойу нас подъезд, даром что центр. Квартиры, кроме нашей, коммунальные, народпроживает отвратительный, кто поприличней, давным-давно съехали, осталась однапьянь и рвань. Лампочки на площадках выкручивают, дверь вечно нараспашку. Мы сАликом тоже хотели уехать, только останавливало, что консерватория черездорогу…
– Кому же мог помешать Алик?
Настена вздрогнула и неожиданно перевела разговор на другуютему:
– А ты, Фросечка, чем занимаешься?
Я стала рассказывать о своей жизни.
– Надо же, – вздохнула Анастасия, – чего придумала– Евлампия! Хотя имя красивое, но мне и Ефросинья нравилось… И где ты сейчасработаешь?
Сама не зная почему, я ляпнула:
– Вы не поверите!
– Отчего же, душечка, – устало и как-то безнадежноответила Настя, – после того, как узнала, что Эдик Малевич директоркладбища, а Соня Рагозина торгует на рынке конфетами, удивляться всемуперестала…
– Я – частный детектив.
– Кто? – подскочила Настена. – Повтори, я непоняла…
Я вытащила из кармана удостоверение и протянулапреподавательнице. Та растерянно просмотрела документ, помолчала минуту, потомрезко хлопнула ладонью по столу и жестко сказала:
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
