какой-то облупленной многоэтажке.
— Приехали.
Парковка забита патрульными автомобилями и белыми фургонами. Джесс уже сомневается, насколько разумно поступил Гриффин, привезя ее сюда.
— Оставайся в машине, — приказывает он ей. — И не высовывайся.
Она смотрит, как Гриффин размашисто шагает к подъезду многоэтажки и что-то говорит стоящему там полисмену в форме. Перебрасывается парой слов с одним из криминалистов, а потом заходит внутрь.
Ожидая, Джесс размышляет, как часто Гриффин работает на грани допустимого, насколько легко он врет. Она и сама точно не знает, что думает о его явно теневом отношении к закону, но главное, что пока все это ей только на руку.
Джесс продолжает наблюдать за суетой вокруг дома, пока наконец не видит знакомую фигуру Гриффина, выходящего из подъезда. В руках у него большая картонная коробка, и он неловко придерживает ее на колене, открывая дверцу машины. Ставит ее внутрь, закрывает, а потом выпрямляется и, скривившись, потягивает спину.
— А что в коробке? — спрашивает она, когда он забирается за руль.
— Блокноты, видеокассеты.
— Это все его?
— Хм-м…
— И ты собираешься их все просмотреть?
Гриффин заводит мотор.
— Это часть работы.
— Но твоей ли работы?
Он ничего не отвечает, и Джесс тоже предпочитает промолчать. Они едут дальше, дребезжащий «Лендровер» пробирается по забитым транспортом улицам. Джесс так и не упоминает про фотографию его жены, которую нашла на столе. Хочет спросить его про нее, но сомневается, что стоит.
И тут вдруг замечает, где они.
* * *
Джесс не может поверить, что такое вообще возможно, но при свете дня это выглядит еще хуже. Теперь ничто не скрывает разорения. Пронесшийся сквозь дом огонь буквально выпотрошил его — стены почернели, окна выбиты, сад превратился в болото из жидкой грязи, истоптанной множеством грубых сапог. Она ожидала увидеть тут целую армию пожарных следователей — или, по крайней мере, хоть какую-то охрану, — но все вокруг как вымерло.
— А где все, Гриффин? — спрашивает Джесс.
— Думаю, они уже нашли, что искали, — мрачно отзывается он.
Свидетельства, уличающие ее, или вообще ничего? Она просто не может представить, чтобы что-то могло тут уцелеть.
Джесс выбирается из машины и идет по подъездной дорожке. Асфальт усеян всяким мусором, оставшимся от пожара, — под ногами какие-то обугленные деревяшки, гвозди, осколки стекла… Входная дверь опечатана, но, не обращая внимания на наклейку «Вход воспрещен», она толкает ее. Не заперто. В конце концов, красть тут уже нечего.
Внутри дома темно. Там, где остаткам крыши не удалось обеспечить хоть какое-то укрытие от дождя, стена совершенно отсырела. Джесс вытягивает руку и прикасается к ней. Пальцы сразу становятся черными от сажи.
От дома, в котором она недавно жила, практически ничего не осталось. Все пропало: разбито, сгорело или сломано. Джесс словно вся онемела — ее мозг никак не может постигнуть то, что она видит. Проходит через то, что некогда было кухней. Под ногами хрустят осколки стекла.
— Джесс!
Она поворачивается — Гриффин стоит у нее за спиной.
— Джесс, ничего тут для тебя нет.
Она опять обводит взглядом комнату. Обеденный стол валяется на боку, вокруг разбросаны сломанные стулья. Джесс подбирает один из них и ставит на ножки. Но так все выглядит еще хуже — когда что-то во всем этом разоре выглядит нормально и привычно.
Джесс чувствует, как Гриффин обхватывает ее за плечи и притягивает к себе. Она сознает, что плачет, и тоже утыкается в его черную куртку, судорожно всхлипывая и хлюпая носом. Но уже буквально через секунду зло вытирает глаза рукавом.
— Опять рассопливилась, — бормочет Джесс. — Вечно, блин, нюни распускаю…
Он смотрит на нее сверху вниз, его глаза серьезны.
— У тебя есть полное право плакать. Ты потеряла свой дом. Своего мужа.
— Все со мной будет в порядке. Бывало и хуже, — отзывается она. Хочет добавить: «И у тебя тоже», — но предпочитает промолчать.
— Так не бывает, Джесс. Как ни закрывай глаза, горе все равно никуда не денется, это не в твоей власти.
Она делает глубокий вдох и медленно выдыхает.
— Патрик как-то сказал: вот дом, в котором мы встретим старость. Но я никогда его так не рассматривала. — Джесс бросает взгляд на Гриффина. — Я до этого нигде больше двух лет не жила. С самого детства.
— Как так вышло?
— Мы очень часто переезжали. Из графства в графство. Из-за меня, — говорит она. — Это началось, когда меня отобрали у родителей. Из-за того, что не чувствую боли, я постоянно попадала в больницу, и врачи решили, что дома я подвергаюсь насилию. Мне тогда было всего пять лет, и никто не объяснил мне, что происходит, — меня просто отправили в детский дом. — Джесс смотрит на свои руки. — Я не понимала почему. Думала, что я сделала что-то плохое. Моим родителям понадобился месяц, чтобы вернуть меня назад.
Джесс шмыгает носом, вытирает его рукавом.
— А потом мы переехали на север. Решили начать все сначала. Вот только я была полным кошмаром. Меня выгоняли из одной школы за другой, за драки. Я никогда не могла нормально общаться с другими людьми.
— Просто не могу представить, каково это.
Джесс бросает взгляд на Гриффина. На лице у него едва заметная улыбка.
— Патрик был исключением. Он сказал, что исправит меня.
Пауза. Джесс слышит, как между стенами дома падают капли дождя.
— А может, тебя и не нужно исправлять, — негромко произносит Гриффин. — Может, у каждого из нас и должен быть какой-то изъян, хотя бы небольшой.
Она позволяет ему вывести себя из дома к «Лендроверу». Они залезают внутрь, и он прикуривает сигарету.
— Гриффин! — произносит Джесс.
Он смотрит на нее — сигарета свисает у него изо рта.
— Я нашла фото. Я знаю, что твоя жена была одной из жертв.
Гриффин отворачивается от нее, глубоко затягивается и выдувает дым в окно. Заводит мотор.
— Выброшу тебя возле квартиры. Мне нужно вернуться в отдел, — говорит он.
— Гриффин… — Джесс трогает его за руку, но он стряхивает ее. — Расскажешь мне про нее? — негромко спрашивает она.
— Да нечего там рассказывать.
Гриффин с треском втыкает передачу и под визг резины отъезжает от тротуара. Джесс прикрывает глаза, мысленно ругая себя за то, что подняла эту тему. У них не того рода отношения, говорит она себе, когда они едут обратно в квартиру. Она полная дура, что думала иначе.
Глава 43
— Без обид, но я был бы только рад больше никогда вас обоих не видеть.
Доктор Росс поднимает взгляд от трупа на секционном столе из нержавеющей стали, когда Кара и Дикин входят в прозекторскую.
— И вообще
