Снова заговорила рация, но слов он не разобрал. Помощь пришла? Хорошо бы. Мысли в отбитой голове поворачивались медленно. А бесформенная куча мяса начала шевелиться, взрывы были слишком слабыми, чтобы полностью обезвредить такую толпу. Так и есть. Один точно жив.
С трудом сфокусировав зрение, он разглядел, как в его сторону медленно движется недобитый гигант, медленно, потому что на одной ноге, от второй стопы осталась бесформенная культя, из которой при каждом шаге выплёскивалась кровь. Кровотечения у них останавливались почти мгновенно, но здесь рана внизу, а давление слишком большое, кровь просто прорывает рану. Тварь сильно сутулилась, но и так видно, что рост превышает три метра, а вес хорошо за полтонны.
Когда расстояние сократилось до трёх метров, монстр прыгнул, прыжок получился слабым из-за тесноты, огромного веса и покалеченной ноги, но этого хватило, чтобы сбить Борю с ног. Два выстрела прогремели одновременно, огоньки, источающие едкий дым, вонзились в широкую грудь, при этом, как показалось, сразу погасли.
Туша чудовища придавила его к полу, расплющивая внутренности и ломая кости, огромная пасть, в которой запросто поместился бы средних размеров кабан, раскрылась, чтобы откусить голову. Слабые человеческие руки упёрлись в грудь, чтобы хоть как-то оттянуть этот момент. Но пасть захлопнулась почти без усилия, зубы оцарапали шлем и бессильно соскользнули. А когда монстр снова её раскрыл, из горла у него вырывался огонь.
Пламя бушевало в широкой груди, выжигая внутренние органы, Боря одёрнул руки, чтобы не обжечься, но вылезти из-под горящей туши не получалось. Он имел все шансы сгореть, но, к счастью, тварь в агонии начала метаться, в результате чего он смог отползти на два шага в сторону. От едкого дыма становилось нечем дышать, он почти ничего не видел, зато к нему вернулся слух. Рация продолжала что-то говорить, а снаружи слышался приглушённый грохот пулемётных очередей. Судя по грохоту, работали там отнюдь не «Дегтярёвы», а что-то калибром побольше.
Не слыша своего голоса, он начал говорить в рацию, говорил, что он в коридоре, что здесь пожар, что он сейчас сгорит. Пожар в самом деле начинался, горел линолеум на полу и деревянный косяк двери, пока не опасно, но двигаться он не мог, да и дышать становилось всё труднее. Надо лечь на пол, там дым не такой густой, но это было затруднительно, он так и продолжал сидеть, прислонившись к стене, тупо уставившись на подбиравшиеся к нему языки пламени.
Уже теряя сознание, он различил сквозь клубы дыма силуэт человека, кто-то, по глаза замотанный белым полотенцем, подбежал к нему и начал поднимать с пола. Сознание погасло, потом снова включилось, когда он был уже снаружи. Четыре человека несли его к бронемашине, он ведь такой тяжёлый, нелегко им пришлось, глаза закрылись во второй раз, теперь надолго.
Глава восемнадцатаяСнова пришёл в себя он нескоро. Кое-что отложилось в памяти, его куда-то несли, потом он ехал в бронемашине, где-то наверху стучал пулемёт и сыпались вниз крупные гильзы. Потом снова наступила тишина. А теперь в глаза ему светил яркий свет, пробивавшийся даже сквозь веки. Пришлось просыпаться.
Некоторое время он привыкал к свету, пока, наконец, расплывчатые пятна не стали превращаться в узнаваемые предметы. Один такой предмет сидел прямо перед ним. Кристина, сидя у постели раненого, старательно прочищала шомполом стволы его обреза. Занятие это целиком поглотило её внимание, отчего она не заметила, что Боря открыл глаза.
— Что со мной? — спросил он едва слышно, голос был чужой, а пересохший язык ворочался с трудом.
Оружие выпало из рук девушки, она встрепенулась и посмотрела на него глазами, полными слёз.
— Ты живой, — всхлипнула она, падая ему на грудь.
Обняв её непослушными руками, Боря прислушался к ощущениям, слабость, боль в груди, голова кружится, трудно дышать. Но всё это были мелочи, главной проблемой была жажда.
— Пить, — попросил он.
Кристина вынула из тумбочки большой стеклянный графин, налила в стакан и осторожно, стараясь не пролить, поднесла к его губам. Первый глоток прошёл с трудом, потом второй, третий. На лбу выступил пот, сердце забилось чаще. Стакан как-то очень быстро закончился. Он глазами попросил, чтобы налила ещё, говорить не было сил.
Не успел он допить второй стакан, как дверь комнаты распахнулась, внутрь вошли двое. Первым был его отец, а вторым штатный доктор лагеря Михаил Левинзон.
— Пациент скорее жив, чем мёртв, — заметил Сергей Иванович.
— Я же говорил, — пожал плечами доктор. — А с учётом нашей ускоренной регенерации, восстановится за пару дней.
— Что со мной? — уже нормальным голосом спросил Боря.
— Много чего, ожог верхних дыхательных путей, отравление угарным газом, отбиты внутренности, сломаны два ребра, причём, на удивление симметрично, справа и слева, контузия и ушиб мягких тканей головы. Вроде ничего не забыл.
Боря немного привстал на кровати. Потрогал грудь, рёбра болели, но не сильно, вполне сможет двигаться. Тут он вспомнил, что на груди у него что-то висело.
— Шарик, круглый такой, в мешочке… — растерянно пробормотал он. — На груди у меня висел.
— Было такое, — отец пододвинул табуретку и сел у кровати. — Мы его нашли, осмотрели, а потом передали воякам, предупредив, чтобы не касались руками.
— Да, — у него было странное чувство, вообще-то всё сделано правильно, феномен следует изучать в лаборатории, желательно в закрытой, глубоко под землёй. Но при этом ему отчего-то не хотелось расставаться с личным трофеем.
— Что там началось, ты бы видел, — проговорил отец с улыбкой. — Вояки как железки наши получили, в восторг пришли, писали кипятком и требовали ещё находок, да и живой динозавр им пригодился. В бункер посадили, изучают. А теперь ещё это.
— А что это? — спросил Боря.
— Подробностей никто не раскрывает, сказали только, что какой-то «умный» металл, железяки, умеющие думать и контактировать с живым организмом. У нас такого нет и никогда не было, это инопланетное. А шарик этот… не знаю точно.
— Я так думаю, — начал теоретизировать Боря. — В этом шарике мозги космонавтов. Они почему-то не смогли сами высадиться, выбросили эти шары. Ну, и зомби-апокалипсис тоже они устроили.
— Вот только зачем? — спросил Левинзон. — Глупость какая-то получается. Если хотели мирного контакта, следовало просто приземлиться и поговорить. Если хотели войны, то почему ограничились одним городом? Зачем им вообще тупые твари? Практическая польза от них довольно сомнительная, в столкновении с армейским подразделением проиграют вчистую. У них ведь было полноценное оружие, которым они разрушили воинские части.
— Значит, не было, или было, но мало, — заключил Сергей Иванович.
Боря закрыл глаза, вспоминая свои ощущения от контакта с шариком. А ведь это неспроста, шарик пытался что-то сказать, наводил на мысли. Смерть, безнадёга, проигранная война, последняя надежда, ошибка… Или ничего не было, а он это из пальца высасывает?
