— Беж понятия, — честно признался я. — Но я его найду. Ща дожую и пойду ишкать.
— А хоть какие-то зацепки есть?
— Есть, — я запил мясо псевдомедовухой. Второй стакан пошел легче. — Я предполагаю, что есть одно сновидение, которое знает, где искать. Но для этого мне надо в Анокс.
— Анокс? Не в Краун? Ты же ловец. Тебя пристрелят прямо за воротами.
— Уже столько раз слышал, — отмахнулся я. — Там разберемся. Но я так понимаю, что за пределами Эдеа последователей Шута нет?
— Я о таких не слышал. Многие сбежали из королевства, когда все началось. Но кто сбежал, те трусы и рассчитывать на них не стоит.
— Понял, принял.
— Утром езжай через главные ворота. Тебя выпустят местные стражники и никаких вопросов задавать не станут.
— Вот оно как? — в этот раз я реально удивился.
— Не все стражники подкуплены. Некоторые ненавидят алый цвет. Другие ненавидят своих камрадов, что продали честь за монеты. Третьи ненавидят и тех, и других. Так что рано списывать Сантий со счетов. Тут еще остались люди, с мировоззрением, как у тебя. Просто им тут жить еще.
— Понимаю, — кивнул я. — За мелкими присмотришь?
— Всегда присматривал.
— Тогда, Сим, твоя плата. Думаю, уже можно.
Я протянул обещанные орлы пацаненку и тот моментально смел монеты с ладони. Они с сестрой с благодарностью кивнули, ни на секунду не забывая жевать. И куда в них столько лезет?
Мы поужинали и я, слегка охмелевший, вернулся к себе. Ни о какой медитации и речи уже не шло, так что я просто завалился на кровать и погрузился в калейдоскоп снов.
Открыл дверь своего нового якоря, где меня должен ждать Кастер. Вернее, сон Кастера, оставшийся в калейдоскопе после его смерти. Я не знаю, сколько сны ловцов блуждают по миру снов, пока не растворятся в нем.
Ведь их больше никто не снит, а значит, они просто растают со временем, растворившись в круговороте бесконечных грез. Но Кастер был сильным ловцом, способным сражаться с магистром на равных. Так что пока я не видел никаких признаков его исчезновения, а сам он не говорит, когда придет его час.
Мы оба понимали, что наше совместное путешествие скоро окончится, но старались не говорить об этом. Но это ограничение во времени заставляло меня тренироваться упорней. Да, отточить технику во сне тяжело, но Кастер способен показать мне приемы, дать советы и рассказать то, что я должен знать.
А мышечную память и рефлексы можно довести до совершенства на тренировках. Поэтому теперь каждое утро я стараюсь начинать с тренировки тела, отрабатывая и запоминая то, что увидел во сне.
— Ты не забыл, что дал мне слово? — спросил Кастер, раскручивая копье.
— Не забыл, — кивнул я, вставая в стойку.
Мы находились в подвале дома, который я переснил в подобие спортзала. Сейчас мы отрабатывали технику боя с превосходящими силами противника, поэтому Кастеров было больше десятка, что невозможно было сделать наяву.
— Ты нашел себе боевое сновидение? — спросил наставник, делая пять выпадов одновременно.
— Еще нет, — ответил я с потолка. — Не понимаю, где искать. Может посоветуешь что?
— Это тебе не на демонов охотиться. Сновидение для договора должно подходить тебе. Вы должны быть родственными душами, а не просто иметь схожие цели и интересы. Я могу отвести тебя в сновидение затопленного храма в Нулле, но тебе это вряд ли поможет.
— Слушай, а может ты станешь моим боевым сновидением, а? Заключим договор и ты сможешь всегда быть рядом.
— А хлебальник у тебя не треснет от такой радости? — Кастер метнул в меня копье.
— Че жмотишься-то?
— Во-первых, если я все за тебя буду делать, то ты ничему не научишься. Во-вторых, мы с тобой несовместимы, у меня душа, как безудержное пламя, а у тебя как будто кто-то на снег поссал. Понимаешь? — а затем он стал внезапно серьезен. — Но вообще, как сновидение я буду слаб. Я — сон всего лишь одного человека. Этого недостаточно, чтобы приснить меня наяву. Я буду лишь бледной тенью от тени самого себя. Уж лучше я умру так, в полном рассвете, чем стану отголоском в калейдоскопе.
— Ясненько, — я замер, воспроизводя в памяти рисунок боя, чтобы запомнить все движения и ошибки. — А ящерицу дашь погонять?
— Эта ящерица… — скривился Кастер, — личный воин Шраг-Нулла, Шелест Трясин, Острие Возвышения, Тьма-Со-Дна. Герой легенд и икона для всех народов Нулла. И он вернулся в свой сон, хочешь «погонять» эту «ящерицу», могу подсказать дорогу. Только подожди, я схожу за закуской и напитками, а то такое зрелище смотреть неподготовленным нельзя. И запасись дарами, чтобы тебя хотя бы пропустили на ритуальный поединок с ним.
— А что за дары?
— Так, для начала вырежи себе сердце и преподнеси верховному шаману Шраг-Нулла. Затем… А, нет, это все.
— Ясненько, а нормальные советы будут?
— Я тебе уже дал ответ на блюдечке, Гипнос Всемогущий, за что ты послал мне этого кретина в ученики? Включи мозги, Лаэр из Лира. Хоть немного подумай самостоятельно, ты же сраный ловец.
— Так, погоди…
— Твой сон тает, скоро проснешься. Вали уже. И с новым мечом чаще упражняйся. Чем быстрее ты запомнишь ощущения от оружия в руках, тем легче будет его наснить.
Я вздохнул, поклонился наставнику, удержал в себе пару колкостей и закрыл глаза, просыпаясь.
За окном еще не рассвело, вещи собраны, так что пора собираться в дорогу. Я взял мешок, проверил все перевязи и открыл дверь.
За ней оказался мост, покрытый белесым туманом, сквозь который виднелись очертания замка академии.
— Ага, не та дверь.
Я закрыл ее и огляделся, ну да, не та. Открыл нужную и спустился вниз по лестнице. Значит, академия вернулась в обычный рабочий режим и снова готова возвращать студиозов. Собственно, это и есть главная брешь в обороне ректора.
Шики проникли именно так, пройдя с кем-то из учеников, вовремя не вернувшимся с каникул. Да, обычно там на входе хватает защиты, в том числе и магистров, но нападение Архитектора оказалось хорошим отвлекающим маневром.
А это был именно отвлекающий маневр. Опаснейшая сущность мира Эра взяла на себя роль приманки, чтобы кто-то смог получить шкатулку с частью ключа. Уж не знаю, как они там договорились, но факт на лицо. А еще им зачем-то была нужна Ева.
Ладно, потом об этом. Сейчас есть дела важнее.
Я спустился по лестнице, попрощался с Сантором и вышел наружу. На улицах еще было темно, а грязь под ногами хлюпала так, что эхом разносилась по подворотням спящего города.
Я прошел чуть дальше и обернулся. Под названием таверны «Знатный Гусь» висела деревянная табличка с изображением того самого гуся. Он был одет во фрак и цилиндр, опирался на трость. А на шею была повязана огромная цветастая бабочка, пусть изображение и выцвело со временем.
