чувство? У меня такого еще не было. Хотелось верещать от радости. Но сдержалась и решила, что лучше переключусь на рабочие моменты. Начала тараторить как ненормальная, подоставала бумаги.
— Подожди, Вита, — резко остановил меня и я, кажется, прикусила язык. — Закажи сначала что-нибудь, иначе не поешь нормально.
“Сначала кресло, потом поцелуй, теперь предлагает покушать! Да он идеальный! Заверните!”
Подошел официант и я заказала что-то, особо не задумываясь что. Мне было все равно, и мне нужно было сосредоточиться. Когда заказ был принят я начала говорить о книге, о плане, говорила, говорила и говорила, а он просто молча смотрел и улыбался, и от его взгляда я начинала болтать еще больше.
— Прости. Я так много говорю, — осадила себя в какой-то момент.
— Ничего. Мне нравится, когда люди горят своим делом.
Это его “мне нравится” просто что-то с чем-то. Дарило мне такой заряд бодрости и энергии, что хоть сейчас смогла бы подняться на самую высокую гору. Не заметила как закусила губу. Чтобы как-то себя еще заткнуть, закинула себе в рот кусок салата в каком-то соусе и сидела жевала как кролик, уставившись в окно. Дожевав, продолжила свою презентацию.
— У тебя тут… — Максимилиан указал пальцем на уголок своих губ.
— Что? На лице что-то? — схватила салфетку и начала хаотично тереть рот. Как назло, забыла дома зеркало. Непредусмотрительно. — Всё?
— Не совсем… немного ниже.
— Тут? — пыталась понять, куда он показывает, но выходило плохо.
— Не суетись. Замри.
Максимилиан Бергман привстал, наклонился через стол и коснулся большим пальцем моей щеки. А я настолько не ожидала, что вскочила, как ошпаренная. Мимо проходил официант с подносом и я его просто снесла отъехавшим назад креслом. На пол с диким звоном бьющегося стекла посыпались стаканы и тарелки.
— Ради всего святого, простите-простите! — закричала, кидаясь помогать официанту собирать осколки, но была так неосторожна что распорола себе ладонь в кровь. — Ай!
Кровь хлынула, пачкая платье. Зажала второй рукой кровоточащую рану, изнывая от ноющей боли.
— Мисс, вы порезались, аккуратнее. Я всё сам уберу, — переживал официант.
Ладони коснулись теплые руки Максимилиана.
— Дай посмотрю, — серьезно и совершенно спокойно сказал он. Разжала руки, показывая рану. — Не глубокая.
Появилось легкое свечение, излучаемое кончиками его пальцев и рана на глазах затянулась. Точно, он же врач.
— Шрама не будет, это хорошо. — Максимилиан крепко сжимал мою руку, а я рассматривала каждый миллиметр его лица, ведь оно оказалось так близко.
Серые глаза, длинные ресницы, волоски на бровях один к одному, сами брови изогнуты острым углом, ровный нос, острые скулы и уши. Красивые уши. Хотелось укусить его за мочку.
“Ты стала фетишисткой?”— подсознание удивлялось моим желания.
“По ходу дела”.
— Тебе нехорошо? — Максимилиан задавал вопрос, а я продолжала заворожено смотреть на него. — Ты так пристально смотришь.
— Уши… — тихо произнесла, сама не понимая, зачем.
— Уши болят?
— У тебя уши красивые…
Кажется, я побила все рекорды неловкости. Мало того, что шуганулась от него, как от огня, снесла официанта, порезалась, так еще этот нелепый комментарий про уши! А тем временем предмет обсуждения стал красный, а Максимилиан по-детски мило смутился.
— Спасибо. У тебя тоже.
— Ты же их даже не видишь, — вдруг поняла я и этот странный диалог катился куда-то не туда, потому что Максимилиан коснулся рукой моих волос, убирая их назад, что меня аж всю пробрало до дрожи.
— Теперь вижу.
И всё это на полу в кафе, под пристальными взглядами удивленных посетителей. Между нами искрился воздух. А мои глаза уже изучали его губы. Максимилиан аккуратно взял меня под локоть и поднял с пола.
— Твое платье испачкано кровью. Думаю, стоит на сегодня закончить. Тебе, наверное, неудобно в таком виде.
А мне нормально абсолютно, потому что не хочу, чтобы эта эйфория заканчивалась. Он такой спокойный, такой уравновешенный, такой сбалансированный.
“Октавия, это всё синонимы!”
“Плевать”.
— Не обязательно прерываться. Мы же еще не всё обсудили! — схватилась в его запястье, и сразу убрала руку, понимая, как это неуместно. — Я сейчас.
Побежала в сторону туалета, ничего не объяснив, закрылась в кабинке, открыла подпространство, выуживая оттуда спортивные штаны и топ и спешно переодеваясь.
“Октавия, это перебор!”
Да уж, обтягивающие лосины и топ, который больше походил на бюстгальтер, явно были не к месту. А еще этот наряд совершенно не скрывал фигуры, но что поделать. Всё лучше, чем окровавленное платье. Достала еще и завалявшуюся помаду и слегка подкрасила губы. Не знаю зачем, но решила — пусть будет. Волосами постаралась прикрыть стыд и срам, накинула на себя маску уверенности и пошла навстречу своей судьбе.
Открываю дверь, иду по коридору, выхожу из-за поворота и просто вижу одну из картин Сильвестора Арчелота: Максимилиан здоровается за руку с Тобиасом. Гонг! И я уже прячусь в кабинке туалета, пытаясь справиться с подступающей тошнотой.
“Что он здесь делает?”— спрашивала у подсознания.
“Может, он тебя не видел и скоро уйдет?”
“Ты в это веришь?”
Нет, не верю. Я почти на сто процентов была уверена, что Тобиас пришел специально, чтобы испортить мне встречу с Максом. Стало душно от напряжения. Вышла из кабинки, открыла кран и начала плескать себе в лицо водой, пытаясь сбить усиливающийся жар. Щелкнула открывающаяся дверь, посмотрела в зеркало и столкнулась с убийственными зелеными глазами, которые не предвещали ничего хорошего. Тобиас Бергман сегодня был одет во все черное, и я невольно подумала о том, что он пришел меня похоронить.
— Зачем ты сюда пришел? — испуганно спрашиваю, оборачиваясь.
— Это мужской туалет. И этот вопрос должен задавать тебе я, — и снова эта ухмылка.
А меня всю затрясло, потому что только в этот момент заметила ряд писуаров. Я впопыхах перепутала дверь, желая побыстрее спрятаться.
Тобиас медленно закрыл дверь и начал идти на меня, медленно, как хищник.
— Довольно своеобразный дресс-код для такого заведения, — сказал он, ставя руки по обе стороны от меня на раковину, перекрывая все пути для отступления. Его пальцы практически касались бедер. А мне пришлось выгнуть спину, чтобы хоть как-то отстраниться.
— Платье испачкалось. Но тебя это не должно волновать.
— Губы накрасила. Для брата стараешься? Думаешь, оценит?
Меня накрыло волной ярости. Схватила первое, что под руку попалось, желая запустить в него, но он перехватил меня за запястье. Из ладони на пол с грохотом полетела мыльница, но не разбилась, а начала как волчок раскачиваться под действием центробежной силы, как маятник отстукивая ритм моего сердца.
— Вита, ты тут? У тебя всё в порядке, — послышался голос Макса за дверью. Видимо, искал меня в женском туалете.
— Отпусти, мне надо выйти, —
