Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Маша улыбнулась.
– Берем стрелу… – послышался шорох и тихоесопение. – Аккуратно расщепляем ее на конце… – потрескивание. –И вставляем перышко. Одно! Не весь пучок.
– А потом обматываем ниткой? – догадалась Ира.
– Угу, обматываем. – Бабкин быстро проделал всенеобходимые манипуляции и продемонстрировал готовую стрелу. – Ну как,нравится?
– Классно!
– Прикольно!
– И что, она в самом деле полетит?
– Обижаете, Ирина Дмитриевна! – с обидой отозвалсяБабкин. – Не полетит, а со свистом помчится в цель.
Он наконец повернулся к Маше, чтобы и та оценила его работу.А она только что расстегнула «молнию» и верхнюю пуговицу на шортах, и живот ееиспытал такое облегчение, что лицо Маши озарилось лучезарной улыбкой, подобнойтой, в которой расплывается человек, освободившийся от острого камешка вботинке. От ее улыбки и взгляда Сергей чуть не сломал стрелу, засмущался и взялочередное перо.
– Вторую делайте сами. – Он протянул пероДимке. – Только ножом я расщеплю…
Маша закрыла глаза и блаженно вздохнула. Пузу было хорошо.
Вечером объевшиеся блинами Димка и Костя уснули почтиодновременно – Димка на кровати сестры, а Костя – на Димкиной. Подумав, ихрешили не будить, и Ирина отправилась спать в свою бывшую комнату.
– Завтра Вероника должна приехать, – вслухподумала Маша, зажигая свет в мансарде. Сергей стоял на лестнице и смотрел нанее. – Узнает про Лесника, расстроится… Кстати, блины у тебя получилисьочень вкусные. Научишь меня печь такие?
Бабкин продолжал стоять неподвижно. Маша шагнула к нему исделала то, что давно хотелось, – провела рукой по коротким темнымволосам.
Волосы были мягкие, и она удивилась – ей казалось, что наголове у него должны быть колючки, как у кактуса. Сергей перехватил ее руку,провел по своей щеке.
– «А если он на ночь бреется…» – вполголосапроцитировала Маша Вишневского.
– «То, значит, на что-то надеется», – закончилБабкин, не сводя с нее глаз и усмехнувшись.
Она стояла на верхней ступеньке и была почти вровень с ним –глаза в глаза. Сергей обнял ее, с силой прижал к себе, проводя рукой по нежнойкоже на шее. Поцеловал, ощущая, какие теплые у нее губы – почти горячие.Горячие и требовательные.
– Ты целоваться не умеешь, – прошептала Маша,оторвавшись от него и улыбаясь.
– А ты научи, – так же шепотом сказал он. –Можешь прямо сейчас начинать.
Он легко поднял ее, оторвал от пола и попытался донести докомнаты, но доски безбожно заскрипели, и Сергею пришлось ее отпустить. Онирассмеялись вполголоса, как дети, проказничающие втайне от взрослых, нопроказничающие легко, несерьезно.
– Не получится романтики, – прошептал Бабкин,снова наклоняясь к ее губам.
Маша не ответила. Ей было наплевать на романтику.
Сергей проснулся как-то резко, рывком выдернув себя из сна,хотя ничего плохого ему не снилось. Маша спала рядом, и рыжие волосы,рассыпавшиеся по подушке, в полумраке казались темными. Он хотел погладить еепо волосам, но побоялся разбудить. И только наклонился, заглянул ей в лицо. Онобыло спокойным и таким безмятежным, словно она проспала уже сто лет. Спали ееглаза, спали волосы, спали ресницы. В уголках губ спала улыбка – тихая, почтинезаметная. Сергей в ответ улыбнулся чуть недоверчиво и осторожно вылез изтеплой постели.
За окном была ночь, но чувствовалось, что она уже подходит кконцу. Светлой полосой выделялась дорога, а над домом тетушки Дарьи бесшумноповорачивался черный силуэт человечка с подзорной трубой – флюгер, которыйкогда-то вырезал сам Бабкин. Небо за ним чуть заметно светлело внизу, как будтои там, по краю неба и земли, тоже шла дорога.
Темный час закончился. Начиналось утро.
Сергей появился, когда Макар с Дарьей Олеговной ужепозавтракали, и тетушка неодобрительно покосилась на племянника. Ишь, ходок.Довольный, как кот.
– «Я хотел быть высокой сосною… – басом напевалБабкин, плескаясь под умывальником, хотя уже умывался сегодня один раз. –Чтоб бездельничать век напролет… по утрам не расчесывать хвою и не мыться, покане польет. Та-ра-ра-ра! И не мыться, пока не польет». Уф, вода холодная!
Он вошел в комнату, уселся за стол и вопросительно посмотрелна Макара.
– Что делать будем, господин сыщик? –спросил. – Кстати, как спалось? По грядкам не бегал?
Макар зевнул, потянулся и сообщил:
– Сон мой был крепок и чист. С утра нас успели посетитьоперативники. Судя по их вопросам, они не сдвинулись с места ни в какуюсторону.
Бабкин помрачнел.
– Как и мы. – Налил себе чаю в чашку и задумчивоположил пять ложек сахара. Увидевшая это тетушка всплеснула руками:
– Куда такой сладкий? Вредно!
– Тебе вредно, а мне полезно. У меня напряженнаяумственная деятельность, ее нужно стимулировать сахаром.
– Сказала бы я, какая у тебя деятельность, да Макарастыжусь, – проворчала тетушка, пряча сахарницу в буфет. – А будешьмного сладкого есть – растолстеешь, и ни одна рыжая девица на тебя непольстится.
– Ладно, – серьезно согласился Бабкин, –можешь одну ложку вынуть.
Тетушка обрадованно схватила чайную ложечку, обтерла ее обфартук и уже собиралась окунуть в кружку племянника, как до нее дошло, что надней издеваются.
– Ах, засранец! – покачала она головой и сунулаложечку в карман. – Ну, погоди, и тебе…
Не договорив, она пошла к выходу.
– Стой, куда ложку потащила? – крикнул ей вследБабкин. – Что за клептоманские привычки?!
Но дверь за тетушкой уже захлопнулась.
Переведя взгляд на Илюшина, Сергей увидел, что тот сидит снапряженным лицом.
– Ты догадался, кто наш убийца? – с надеждойспросил Бабкин, обжигаясь горячим чаем.
Но Макар отрицательно покачал головой:
– Серега, что ты пел, когда вошел?
– Я? «Ивасей». Это такие барды крутые.
– Про «Ивасей» я и сам знаю, – отмахнулсяМакар. – Слова напомни.
– Ну… – нахмурился Бабкин. – «Я хотел бытьвысокой сосною, чтобы время катилось рекой, чтобы ты, проходя подо мною, покоре проводила рукой».
Макар страдальчески закатил глаза.
– Серега, ты спой не то, что тебе твое примитивное инеглубоко скрытое Я подсказывает, а то, что ты пел при мне! Там слова быликакие-то очень важные…
– А, самое начало… Короче, сначала про сосну, а потом –«по утрам не расчесывать хвою».
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
