нужны помощники, — вдруг воскликнул я, прижав магострел, — Что там, «комок» в горах? Я — Рюревский, да меня вся нечисть бояться должна! Зачем мне отряд? Я один схожу в эту долину и принесу тебе, отец, голову этого монстра! Ты увидишь, что я твой сын не только по фамилии, но и по крови!
Что-что, а вот актёром я был хорошим. И выражение лица у меня было сейчас таким же — молодой оболтус, у которого кровь кипит в венах, и сила требует выхода. Правда, упрямство все мозги напрочь отшибло, но кого это волнует в двадцать один год?
— Рыков думает, что я в штаны наложу? — продолжал я, — Все эти советнички, Славины, Вепревы… Я им покажу, какие мы, Рюревские!
Царь сидел, выпучив глаза, словно увидел привидение. Я повернулся:
— Так пойдёт, что ли?
Государь потёр щёку, словно сгонял наваждение, и медленно кивнул:
— Когда Игнат пробудился, его поведение мало чем отличалось. Думаю, тебе поверят все, — после этих слов он встал, — Но главное, чтобы поверили великолунцы. Ты понимаешь, что гвардия будет чуть дальше, чем нужно?
— Один вопрос, отец.
— Да?
— Потом я получу свободу?
Это явно было неожиданностью.
— Ты не в тюрьме, сын.
— Как знать…
— У тебя долг перед страной, Василий, — снова стал уклоняться от ответа Царь.
— Мне. Нужна. Свобода. — отчеканил я, — Про долг перед Красногорией я помню.
— Достанешь артефакт, с которым к тебе полезут великолунские диверсанты, — вдруг сказал Царь, — И будет тебе свобода.
Я вспомнил тот полосатый камушек, который как-то мне показывал Вячеслав Ключевец, когда мы вместе двигались через горы Диофана, полные зомби. Эх, если бы я тогда знал, что эта безделушка очень нужна Царю.
— Ладно, — проворчал я, — Будет вам артефакт.
Глава 20. Играющий
Нас одели, снарядили деньгами, провиантом, и выдали лошадей. Влад ехал чуть впереди, крутя головой по сторонам. Фёдор покачивался справа от меня, время от времени поглаживая свою лошадь и что-то ей нашёптывая.
Улыбающийся Мягонький ехал сзади, заметно отстав от нас, и время от времени что-то сосредоточенно чертил в блокнотике.
И всё бы ничего, но, сгинь моя луна, Василий совсем не умел ездить на лошади. Как и я, Тимофей Зайцев, псионик-снайпер Свободной Федерации. Ну, ладно, я не умею, у меня там век космических крейсеров, но вот какого хрена ты, Васёк, не научился? А ещё родовитый, тоже мне…
От Василия прилетела эмоция возмущения, в ответ я поёрзал отбитым задом по седлу. Смотри, какие там уже синяки!
Мне доводилось раньше управлять только повозкой, и всё же это было чуть полегче. Да, там трясло и мотало из стороны в сторону, но там была привычная обстановка — под моим задом находился построенный человеком механизм.
Здесь же ноги сжимали круп животного, и эти ощущения нельзя было передать. То, что меня несёт живое существо, которое в любой момент может вдруг испугаться, или вообще принять своё решение, и понести куда-нибудь галопом… И то, что я вроде как управлял, придерживая уздечку, ничуть уверенности не прибавляло.
Это просто настроение у тебя хреновое, вот и хандришь, Тим.
Ладно, хоть тело теперь прикрыто магической кольчужкой, скрытой под формой. Да и новый магострел приятным весом лежал на бедре, где я придерживал его рукой за цевьё. Хоть Влад мне и намекал, что не очень прилично разъезжать по городу с оружием наготове, но я клал огромный псионический болт и на Влада, и на его предупреждения.
Царевич я, или не царевич?
Интуиция, как обычно, вопила мне: «Убирайся отсюда ко всем толчковым псам!» Осознание, что во всей этой истории что-то нечисто, так и грызло мне душу.
Мне не нравилось поручение Царя, будто я не его сын вовсе, а какой-то мальчик на побегушках. Мне не нравился Влад, потому как ему я доверять уже не мог. И мне не нравился ехавший сзади туповатый Мягонький, который вообще был словно не от мира сего.
Но пока я мог быть только настороже… Такое часто случается в жизни военного, особенно если он в десанте. Когда спускаешься в десантной капсуле, которую в любой момент вражеское ПВО может превратить в пыль, прицепленный к креслу солдат только и может, что изо всех сил «повысить бдительность».
* * *
Было раннее-раннее утро, солнце ещё только окрашивало вершины далёких гор Диофана, когда мы уже выехали из города. Точнее, из центра Великорюревска, потому что мы проехали городскую стену, а вокруг всё так же высились дома.
Сменилась пара провожающих стражников, и остались позади богатые кварталы, где, кажется, даже тротуары были замощены дорогим мрамором.
Буржуйское великолепие Великорюревска действовало мне на нервы, особенно в контрасте со скромным Маловратском, и хорошо, что по пустому городу мы проехали в предутренней темноте.
Здесь же, за стеной, кварталы были много проще, хотя тут тоже попадались и трёхэтажные, и двухэтажные особняки. Ладно, хоть роскошь не давила своей аляповатостью.
Плохо было только, что я стал чувствовать на себе осторожный взгляд. Псионику я настроил на самый тонкий уровень, поэтому наблюдатели, как они не старались, не могли скрыть своего намерения.
С другой стороны, значит, Царь говорил правду. За мной следят, и это уже хорошо.
Народ здесь был победней, а значит, и работал больше, чем богатеи внутри стен. Поэтому неудивительно, что в такую рань здесь попадались мастеровые по дороге, которые то поспешно кланялись нам, то просто уважительно кивали, прижимая руку к груди. По этим жестам я понимал, обычные безлуни перед нами или так называемые Подлунные.
Эти Подлунные могли быть и обычными людьми без магии, которые когда-то имели в предках настоящих Лунных. А могли быть и магами, у которых либо просто не сильно сложилось с долгами, либо просела лунная жилка в роду.
Но, как мне подсказывал Гром, обычно самые лучшие маги-технари из таких и получаются. Естественно, мне стало интересно, и я вопросительно глянул на него.
Фёдор, к моему счастью, не дожидался от меня вопросов вроде «Почему?», а объяснял всё сам, и выглядело это так, будто он просто болтает, словно рассказывает истории из жизни. Это чтобы Влад Истомин не задумывался, чего это Громов объясняет мне прописные истины.
— Ну, как бы понятненько, что чем сильнее маг, тем… ну, как же это… не может он работать с тонким плетением, вот.
— Ювелирной точности нет, так, что ли?
