рассмотрел десяток различных чинов из штаба округа и других организаций. Около штабных вагонов тоже была суета.
— Здравия желаю, господа! — откозырял Виктор группе офицеров, среди которых были знакомые лица из штаба округа.
Поручика Белянова и нескольких знакомых орловцев Виктор заметил около «Служебного № 9». Подойдя, он поприветствовал их.
— Здравия желаю, господин штабс-капитан! — ответил Белянов — он был слегка мрачен.
— Что случилось? Вчера был такой замечательный банкет, — огляделся Виктор — темно-синий металл вагонов в свете солнца выглядел впечатляюще и солидно.
— Зарубили какого большевистского посланника из Хабаровска, некоего Уманского. Обвиняют наш отряд! — ответил поручик.
— Вот как? — Виктор удивлённо вытаращился на него.
— Ничего сейчас неизвестно, это мог сделать вообще кто угодно, — пожал плечами Белянов. — Но в городе и среди железнодорожных рабочих уже поползли слухи, что это кто-то из наших — грозят забастовкой, сволочи!
— Надо разбираться, подобные методы нам ни к чему! Забастовка — тем более!
— Адмирал тоже так сказал, — покивал поручик. — Сейчас начнется совещание, вон даже прокурор Сечкин приехал, — кивнул он на одного из чиновников, стоящих около здания.
Минут через пять Виктор увидел два приехавших на пустырь автомобиля — оттуда вышли Орлов и сопровождающие. Пока они шли к платформе, открылась дверь вагона — знакомый Виктору офицер, Потапьев, пригласил всех пройти в вагон-столовую.
Несколько человек потянулась к «Столовой № 36». Виктор поднялся одним из последних.
Внутри вагона были сдвинуты несколько столов. Колчак, облаченный в новую униформу начальника охранной стражи, сидел во главе — он был мрачен. После взаимных приветствий все начали рассаживаться, как раз в вагон поднялся и Орлов со своими офицерами.
— Господин прокурор, что известно на этот момент про убитого и подозреваемых? — посмотрел вице-адмирал на упитанного, невысокого и почти лысого человека лет сорока в темно-синем вицмундире.
— Ваше Высокопревосходительство! — поднялся прокурор и оглядел присутствующих, задержав взгляд на полковниуке Орлове. — Произошло убийство по политическим мотивам, и это вопиющий случай, который необходимо расследовать со всей надлежащей строгостью.
— Что именно вам известно? — поинтересовался генерал-майор Хрещатицкий из штаба округа, который сидел по левую руку от адмирала.
Виктор был шапочно с ним знаком — генералу не было ещё и сорока, сам он потомственный донской казак. В Харбине он уже успел прославиться своими связями с японцами, демократической риторикой и борьбой за права уссурийских казаков, атаманом которых он очень хотел стать, как поговаривали злые языки.
— Убитый, господин Уманский, недавно приехал в Харбин из Хабаровска, где до этого преподавал в кадетском корпусе. После большевистского переворота стал там комиссаром. Обнаруженные на месте улики указывают, что убийцы — кто-то из хабаровских кадет, служащих в отряде господина полковника Орлова.
— Что-о?! — Орлов, сидевший напротив Виктора в конце стола, привстал.
— Спокойно, господа! — поднял ладонь Колчак. — Я настаиваю на объективном расследовании, убийства по политическим мотивам — это пятно на нашем великом деле. Это недопустимо.
— Полностью вас подерживаю, Ваше Высокопревосходительство! — покивал прокурор.
— О каких уликах идёт речь? — поинтересовался генерал Хрещатицкий.
— Найденная на месте убийства записная книжка с фотографиями и обрывки погона кадета. Убитый пытался сопротивляться и был изрублен шашками.
— И что это доказывает? — спросил Орлов.
— Господин полковник, только в вашем отряде служат хабаровские кадеты.
— Не только, — покачал головой Ванюков, сидевший рядом. — У господина Калмыкова так же служат несколько кадет.
— Каковы мотивы этого убийства? — мрачно спросил Колчак.
— Очевидно, политические мотивы, но мы рассматриваем и ограбление, — заявил прокурор.
Виктор наблюдал за присутствующими — атмосфера за столом была напряженная.
— Прошу прощения, господин вице-адмирал, но здесь я категорически не согласен с господином прокурором, — произнес Хрещатицкий. — На этого Уманского уже были заявления в прокуратуру, однако никаких мер не было предпринято, — посмотрел он на прокурора. — Третьего дня я получил письмо из Хабаровска, от одного из офицеров-преподавателей кадетского корпуса. Там есть про этого Уманского. Разрешите зачитать?
Колчак насторожился и покивал. Хрещатицкий встал начал зачитывать выдержки из письма — как оказалось, убитый служил на должности комиссара в кадетском корпусе, передавал в новообразованный революционный трибунал списки не только кадет, уехавших в Харбин, но и их родственников, оставшихся в городе. Семнадцать человек были арестованы большевиками, трое из них расстреляны.
— Кроме того, я слышал, что на трупе нашли документы, которые свидетельствуют о его шпионаже в пользу большевиков! — закончил говорить генерал.
— Большевистского мерзавца постигла заслуженная кара! — констатировал полковник Франк.
— Заслуженная или нет — это должны решать следствие и суд! — возмутился прокурор.
— Господа, — своим твёрдым голос промолвил Колчак, — давайте успокоимся! Господин прокурор прав — это совершенно вопиющий случай самосуда, я такое категорически осуждаю! Если тот человек был агентом большевиков и виновен в том, в чём его обвиняют, его следовало привлечь к ответственности в законном порядке. Мы не большевики и не убиваем людей без суда и следствия! — он поднял голос и оглядел присутствующих. — Вы понимаете это?
Сидящие за столом начали кивать.
— Ваше Высокопревосходительство, весь город гудит. Возможны беспорядки среди железнодорожных и заводских рабочих, говорят про общегородскую забастовку. Необходимо изобличить убийц в самые кратчайшие сроки! — продолжил прокурор.
— Так и надо сделать! — подтвердил вице-адмирал.
— Ваше Высокопревосходительство! — поднялся Орлов. — От имени нашей организации я хочу заявить, что мы стояли и стоим за законность и порядок. Из речи господина прокурора можно подумать, что мы за подобные расправы, однако я хочу уверить всех присутствующих, что такие деяния противны нашему духу.
— Имейте совесть, господин полковник — я такого не говорил! — взволнованно возразил ему прокурор.
— Совесть? Вы говорите о совести, будто на судебном заседании. При этом вы забываете, что большевики убивают без суда и следствия наших отцов, матерей, жен, сестёр…
— Господин полковник, вы передергиваете! — сжал губы прокурор.
— Господин генерал-майор сказал, что на теле нашли документы, которые ясно свидетельствуют о том, что он являлся шпионом и приехал в Харбин не просто так. Почему вы об этом не говорите? Почему его не задержали как шпиона ещё неделю назад, когда вам об этом докладывали?
— Всем этим документам мы дадим оценку. Это вопрос следствия.
— Почему вы считаете, что виновны офицеры моего отряда?
— На это указывают улики…
Некоторое время Орлов и Сечкин спорили, Хрещатицкий поддержал Орлова и потребовал опубликовать найденные документы.
— Господа, я требую полного и объективного разбирательства в этом деле в самые кратчайшие сроки! — подытожил Колчак.
Прокурор и несколько человек вышли из вагона. Виктор решил остаться и посмотреть, что будет дальше, поскольку считал себя доверенным лицом и Колчака, и Орлова.
За столом остались Колчак, Потапьев, Орлов, Ванюков, Франк, Хрещатицкий и он.
— Подайте чаю! — вице-адмирал повернулся к официанту.
— Очень неприятное дело, щекотливое, но поскольку прокуратура бездействовала, я могу
