— передразнил железнодорожник. — Тебе хорошо говорить, а на чем я обратно поеду?
— Ну, променаж сделаешь, — успокоил плательщик, — хотя, верно, в таком легком декольте холодно.
На 441-й версте железнодорожник зажал в кулаке бумажки, выкинулся из поезда и дернул обратно на 435-ю версту.
Прилетев домой, обрушился на лавку и запел:
— Палец приморозил, ах ты, чтоб тебя, возьми и с жалованьем. Марья, давай чаю!
— Штаны-то надень...
— Постой. Не до штанов. Семнадцать, восемнадцать... сорок копеек. Постой, постой... Касса взаимопомощи... Чтоб тебя разорвало! Ошибся! Не хватает! Вот горе-то, ей-богу!
Ровно через полмесяца железнодорожник заявил своей жене:
— Марья, штаны возле меня на лавку клади, как свисток услышишь, буди. Убью, если не разбудишь, на месте.
Спали тревожно, но никакого свистка не было. Платежный поезд прошел без свистка к 441-й версте.
Железнодорожник стоял у окошка и, тыча в него кулаком, ругал по матери и платежный поезд, и плательщика, и того, кто его послал, и туман, и 435-ю версту.
Заявил жене:
— Ну, он у меня обратно поедет, поймаю, он мне заплатит!
Ждал до 23 числа. Пять дней. И через 5 дней прошел обратно платежный поезд без малейшего свистка и остановки. Железнодорожник побагровел, взял огрызок карандаша и написал письмо в «Гудок».
«Важно, благородно промелькнул наш желанный платило со скорым поездом. Остается смотреть вдаль, раскинув свои глазные пупыри на плоскогорье небесного свода, и ждать бесконечного предания самих себя обалдению.
Заступись за нас!»
«Гудок». 10 декабря 1924 г.
«Ревизор» с вышибанием. Новая постановка
У нас в клубе член правления за шиворот ухватил члена клуба и выбросил его из фойе.
Письмо рабкора с одной из станций Донецкой ж. д.
Действующие лица:
Городничий.
Земляника — попечитель богоугодных заведений.
Ляпкин-Тяпкин — судья.
Хлопов — смотритель училищ.
Член правления клуба.
Член клуба.
Суфлер.
Публика.
Голоса.
Сцена представляет клуб при станции Н. Донецких железных дорог.
Занавес закрыт.
Публика. Вре-мя. Времечко!.. (Топает ногами, гаснет свет, за сценой слышны глухие голоса безбилетных, сражающихся с контролем. Занавес открывается. На освещенной сцене комната в доме городничего.)
Голос (с галереи). Ти-ша!
Городничий. Я пригласил вас, господа...
Суфлер (из будки сиплым шепотом). С тем, чтоб сообщить вам пренеприятное известие.
Городничий. С тем, чтоб сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор!
Ляпкин-Тяпкин. Как ревизор?
Земляника. Как ревизор?
Суфлер. Мур-мур-мур...
Городничий. Ревизор из Петербурга инкогнито и еще с секретным предписанием.
Ляпкин-Тяпкин. Вот те на!
Земляника. Вот не было заботы, так подай!
Хлопов. Господи боже, еще и с секретным предписанием.
Городничий. Я как будто предчувство... (За сценой страшный гвалт. Дверь на сцену распахивается, и вылетает член клуба. Он во френче с разорванным воротом. Волосы его взъерошены.)
Член клуба. Вы не имеете права пхаться! Я член клуба. (На сцене смятение.)
Публика. Ах!
Суфлер (змеиным шепотом). Выплюнься со сцены. Что ты, сдурел?
Городничий (в остолбенении). Что вы, товарищ, с ума сошли?
Публика. Ги-ги-ги-ги...
Городничий (хочет продолжать роль). Сегодня мне всю ночь снились... Выкинься со сцены, Христом-богом тебя прошу... Какие-то две необыкновенные крысы... В дверь уходи, в дверь, говорю!.. Ну, сукин сын, погубил спектакль...
Земляника (шепотом). В дверь налево... В декорацию лезешь, сволочь.
Член клуба мечется по сцене, не находя выхода.
Публика (постепенно веселея). Бис, Горюшкин! Браво, френч!
Городничий (теряясь). Право, этаких я никогда не видел... Вот мерзавец!
Суфлер (рычит). Черные, неестественной величины... Пошел ты к чертовой матери!.. Хоть от будки отойди...
Публика. Га-га-га-га-га...
Городничий. Я прочту вам письмо... Вот что он пишет. (За сценой шум и голос члена правления: «Где этот негодяй?» Дверь раскрывается, и появляется член правления на сцене. Он в пиджаке и в красном галстуке.)
Член правления (грозно). Ты тут, каналья?
Публика (в восторге). Браво, Хватаев!.. (Слышен пронзительный свист с галереи.) Бей его!!!
Член клуба. Вы не имеете права. Я — член!
Член правления. Я те покажу, какой ты член. Я тебе покажу, как без билета лазить!!!
Земляника. Товарищ Хватаев! Вы не имеете права применять физическую силу при советской власти.
Городничий. Я прекращаю спектакль. (Снимает баки и парик.)
Голос (с галереи, в восхищении). Ванька, он молодой, глянь! (Свист.)
Член правления (в экстазе). Я те покажу!!! (Хватает за шиворот члена клуба, взмахивает им, как тряпкой, и швыряет им в публику.)
Член клуба. Караул!!! (С глухим воплем падает в оркестр.)
Городничий. Пахом, давай занавес!
Земляника. Занавес! Занавес!
Публика. Милицию!!! Милицию!!!
Занавес закрывается.
«Гудок». 24 декабря 1924 г.
По телефону. Пьеса
У нас, на ст. Щелково Северных, занимаются частными разговорами по служебному телефону.
Из письма рабкора
Действующие голоса:
Голос станционного чина.
Голос барышни.
Голос горничной.
Голос чужой жены.
Загробный голос.
Голос мужа.
На станции Индивидуальная в 30-ти верстах от Москвы в углу висит телефон и скучает. Блестит трубка, а над нею надпись: «Частные разговоры по слу. телефо. воспреща». Станционный чин подходит к трубке и снимает ее.
Голос чина: Дайте город... Мерси...
Голос барышни: 2-15...
Голос чина: Пожалста... 05-07-08... Да... Мерси... Это кто?
Голос горничной: Это я, Феклуша.
Голос чина (шепотом): Что, Пал Федорыч дома?
Голос горничной: Нет, они в тресте.
Голос чина: Тогда попросите Марию Николавну...
Голос чужой жены: Я слушаю.
Голос чина: Здрасьте, Мария Николавна.
Голос чужой жены: Ах, это вы, Илюша!.. А я вас не узнала.
Голос чина (страстно и печально): Вот как, уже не узнаете! Нехорошо! Так недавно, и уже забыт. Один... в глуши... А вы там, в столице... (Вздыхает.)
Голос чужой жены (кокетливо): Отчего вы так вздыхаете?
Голос чина: Так...
Голос чужой жены: Откуда вы звоните, Илюша?
Голос чина: От себя, со станции.
Голос чужой жены: По служебному?
Голос чина: Конечно, врэман[15]... Мари...
Голос чужой жены: Ну?..
Голос чина: Когда же вы приедете?
Голос чужой жены: Сегодня не могу... (Шепотом.) Муж остался.
Голос чина: Черт!.. А как же командировка?
Голос чужой жены (печально): Отложили...
Голос чина: Чер!.. Мари...
Голос чужой жены: Ну?
Голос чина: Мари, ты помнишь?..
Голос чужой жены: Не смейте мне говорить «ты»! Гадкий!
Голос чина: Я гадкий? Вот как, Мари!.. Я несчастный, а не гадкий, Мари. Я так скучаю. Тут снег, сосны, одиночество... И вот я один... Со мною лишь верный мой товарищ браунинг...
