мачты, доски, шпангоуты и полусгнившие паруса и прочая требуха. Целые части судов валялись гигантскими костями огромных животных. Там же находился и наш пинас. Надо отметить в достаточно неприглядном состоянии.
— Парк, а эта развалюха поплывет, — с сомнением прошептала Сэт.
— Поплыть — поплывет, — сказал Парк, предвкушая романтику путешествий в морских просторах. — Надо заставить её ходить.
С помощью работников Грача мы установили "Габриэлу" на стапеля и Парк с какой-то нежность обстучал каждую доску внешнего борта и днища пинаса. Полазил под ней выискивая дефекты и эрозии. Выбравшись он, сияя детской чистой радость, уверенно заявил:
— Господа, рад вам представить будущего покорителя морских просторов и завоевателя океанов — пинас "Габриэллу". Единственное — требуются небольшие вложения в ремонт и доработку.
Знал бы я тогда насколько это небольшие.
Глава 22. Покоряя морские просторы
Первым делом осмотрели все несущие конструкции, каждый миллиметр балок был изучен на выявление дефектов. Парк научил что и как распознавать. Заменили несколько из них. Для надежности добавили еще больше распорок, креплений, ребер жесткости, чтобы конструкция выдерживала сильные шторма, удары о неожиданное мелководье и неострые камни. Если на полном разгоне врезаться скалу — тут уже даже современные мне корабли не выдержат, а не какой-то пинас.
Я предложил разделить и без того маленький трюм на три герметичных (условно, конечно. Их герметичность никто не проверял) отсека и установить в каждом ручную помпу, чтобы повысить живучесть корабля. Эта революционная идея еще никогда не применялась в этом мире и Парк в очередной раз с восхищением посмотрел на меня.
— Твой мозг сделан из чистого золота, — сказал он.
— Моя шея бы подломилась от такой тяжести, — отвечал, улыбаясь, я.
Для обеспечения герметичности промазали жирным слоем смолы доски перегородок отсека, а торцовые поверхности дверей оббили каучуком. Вода в случае попадания будет протекать, но не литься струями. А это даст время для её откачки.
Далее снаружи и внутри осмотрели доски обшивки. Некоторые пришлось заменить. Всё это опять же влетало в копеечку, поскольку на складе "запчастей" Грача выбрать более-менее нормальное было сложно.
Обмазали всё днище внутри толстым слоем смолы. Инновацией, по крайней мере для Парка, стала обшивка медью бортов и дна снаружи. Во-первых, это препятствовало налипанию колоний устриц, мидий и прочей живности на дно. Во-вторых, улучшало мореходность и маневренность судна. Ну в-третьих, в разы увеличивало прочность и остойчивость. Более тонкими листами меди покрыли внутренние борта, что тоже добавило прочность корпусу, но серьезно опустошило наш бюджет.
Парк носился но городу, общался с моряками и судовладельцами, разнюхивал на рынках информацию с целью покупки более приемлемых по цене, но качественных деталей и узлов корабля. Мы же в это время выполняли его задания и поручения, не забывая при этом советоваться с Грачем. Все-таки одна голова хорошо, две лучше.
Управившись с днищем и трюмом, усталые и довольные мы встретили закат над заливом Четырех дев. Грач поселил нас у себя дома, а Сара заботливо приготовила нам ужин из жаренного на вертеле ягненка, куриных сердечек, запеченных с картошкой, сельдереем и шпинатом, свежих овощей и сыра, а также… тарелкой соленой селедки из Пардалиса. Ей закусывали красное терпкое, но очень приятное на вкус вино из подвалов Сары. Это был один из немногих вечеров, где я снова ощутил спокойствие и безмятежность теплой, приятной, дружеской обстановки.
На следующий день, только лишь хозяйские петухи устроили концерт баритонов, мы уже были на ногах и после короткого перекуса отправились доделывать свой круизный лайнер.
Со стапелей переместили пинас в док на воду. Там занялись осмотром всей палубы. Грот-мачта, единственная на корабле, оказалась в порядке, но и её основательно укрепили. Оснастили необходимым такелажем, который насобирали по складу "запчастей", да напопрошайничали в порту и на верфях.
Парусина, сослужившая нам добрую службу на воздушном шаре, вполне подошла нам для обустройства парусного хозяйства — грот-мачты и кливера. Ни времени ни денег на установку фок и бизань мачты не было, да и на столь маленьком суденышке они бы смотрелись лишними. Я придумал кое-что другое.
В соседней кузне я заказал шестиметровый металлический шест. Там же я попросил изготовить на нем восемь пар коленьев. Сделал отверстия в шпангоутах борта, примерно посредине, поставил в них баббитовые вкладыши (здешняя промышленность еще не знала подшипников) и установил шест. Теперь с двух сторон борта торчали два штыря, с предварительно вырезанными длинными шпоночными отверстиями.
Собственными усилиями на колеса от большой телеги, установили лопасти, получились два в рост человека гребные колеса. Их установили на эти штыри, сверху сделали плотную конструкцию из досок, чтобы не привлекать внимание посторонних диковинными деталями и скрывать колеса почти полностью.
Лопастное колесо примерно на четверть длины погружалось в воду и приводилось в движение педалями, расположенными на коленах шеста. Всего таких педалей было восемь — на каждого члена команды. Изготовили четыре удобных кресла с упорами, чтобы было комфортней крутить педали. Никакого передаточного механизма не было, крутящий момент сразу же передавался на гребное колесо. Грач задумчиво чесал голову при виде такой конструкции и скептически морщил гримасу.
— Повырывает все это у вас при первом же шторме, — задумчиво сказал он. — Год назад один чудик с подобной штуковиной уплыл — больше его не видели. Весла на колесо приделал и руками вращал вал. Похоже доплавался.
— Не бойся, Грач, этот движитель будет запасным.
Пинас хоть и был маленьким, но бойницы для восьми пушек имел — по четыре с разных бортов. Одну пушку без лафета мы откопали на кладбище, простите, складе "запчастей" Грача. Калибром 105 мм она была покрыта грязью. Предстояла серьезная работа по её реанимации и изготовлению лафета.
Вторую пушку, ничуть не в лучшем состоянии, что и первая, только с наличествующим лафетом и даже с целыми колесами удалось выменять на парусину у одного из торговцев, которой осталось больше половины после изготовления парусов. Ему для облегчения веса корабля нужно было избавится от тяжелого вооружения, чтобы забить трюмы до отвала. Жадность — вторая глупость.
Третью пушку пришлось купить на последние деньги в местном гарнизоне. Береговые батареи, укомплектованные всякими ленивыми и ушлыми проходимцами были рассадником коррупции. Здесь
