исправлениями своих же ошибок.
Роман молчал и не дёргал меня. Я сдержала данное ему обещание и старалась не ныть. По крайней мере, вслух. В душе же предавалась такому унынию, от которого волосы начали выпадать клочьями.
В субботу вечером я едва не отравилась газом, когда, мешая суп, не заметила, как тот убежал на плиту и погасил пламя. Мой нос не чувствовал отвратительного запаха, распространяющегося по кухне, а ухо не слышало странного шипения. Я просто мешала суп и мыслями была далеко-далеко там, где у всех детей добрые и ласковые мамы.
Вернувшись с работы, Роман отправил меня смотреть телевизор, открыл окно и сам доварил суп. В последний вечер перед бурей я не смогла запихнуть в себя ни крошки.
В воскресенье утром я проснулась, когда большая стрелка часов едва коснулась восьми. По выходным мы обычно спали долго, пытаясь отоспаться за всю неделю разом, но сегодня со сном у меня не клеилось.
Боясь разбудить Романа, я на цыпочках вышла из комнаты и закрылась у себя, по пути прихватив из библиотеки Николая Андреевича «Тихий Дон» Шолохова. Но ни с Аксиньей, ни с Григорием моё сознание сегодня дружить не хотело. Строчки расплывались, и, прочитывая один и тот же абзац по десятому разу, я не понимала ни слова. Вконец отчаявшись, я бросила книжку вместе с телефоном на тумбочку и принялась разбирать шкаф.
Роман пришёл минут через сорок. Зевнул, потянулся и, обняв меня со спины, устроил подбородок на плече. Через футболку я чувствовала его разгорячённую кожу. Кроме пижамных штанов другой одежды на нём не было.
– Как настроение?
– Нормально. – Чтобы хоть как-то скрыть в голосе фальшь, я попыталась улыбнуться. Улыбка вышла жалкой.
– Если ты не перестанешь хмуриться и грустить, я защекочу тебя до смерти.
Я посмотрела ему в глаза и заплакала. Сил храбриться больше не было. Предчувствие беды висело в воздухе, и я не знала, как от него избавиться.
Пальцы Романа опустились на мои бока и коснулись живота. Я и охнуть не успела, а он уже вовсю выполнял свою угрозу.
Слёзы продолжали течь по моим щекам, но теперь уже от смеха. Я хохотала и ойкала, стараясь хоть как-то увернуться от его рук. Но Роман всё время оказывался сильнее и быстрее, и тогда, изловчившись, я накрыла его губы своими, коснулась языком нёба и провела кончиком по зубам. Обычно я не позволяла себе таких глубоких поцелуев, но сегодня был необычный день, и это взбодрило его. Во всяком случае про щекотку он забыл тут же. Сначала его руки обмякли, а потом соединились на моей пояснице. Воздуха в лёгких не хватало, но я лишь сильней прижималась к нему всем телом и касалась обнажённой груди. Его дыхание участилось, а сердце билось так, словно он бежал марафонскую дистанцию. И когда я запустила пальцы в его волосы, Роман резко отодвинулся, поднял меня на руки и уложил на что-то мягкое. Сначала я решила, что это наш диван, но чем-то мягким оказалась кровать, на которой я теперь спала только, если у Романа было ночное дежурство.
Его губы спустились к шее и коснулись кожи за ухом. По телу пошла дрожь. Приятная дрожь, дрожь которой я никогда не испытывала раньше. Рука скользнула к моему бедру, зубы укусили за мочку, и до меня наконец начало доходить. Доходить то, о чём так долго твердила Вера.
Мне было мало поцелуев. Сегодня я хотела большего. Сегодня я была готова идти до конца.
Роман навис надо мной, держа вес своего тела на руках. Наши глаза встретились, и я кивнула. Новая порция поцелуев обрушилась на моё лицо, пальцы задрали футболку и, оголив живот, подогнули резинку на шортах.
Сердце билось, как угарелое. Я жадно хватала ртом воздух и больше не думала ни о чём, смело подчиняясь своим инстинктам.
А потом где-то на тумбочке, под «Тихим Доном», зазвонил телефон. Протяжно. Громко. И донельзя противно.
Роман схватил меня за руку и прижал к боку.
– Не отвечай.
Но телефон, едва закончив, зазвонил снова. А потом в третий раз. Вероятно, поболтать со мной хотел очень нетерпеливый человек, поэтому, несмотря на недовольство Романа, мне пришлось нажать на кнопку приёма вызова.
– Я в городе, и раз приехала пораньше, хочу зайти к тебе на квартиру. А то бабка твоя мне все уши прожужжала по поводу того, как там всё здорово.
Я не сразу поняла, кому принадлежал этот голос, и догадалась только по особым интонациям и контексту. Приехала мама и, похоже, первой электричкой. Она знала, что в выходные я сплю до полудня, и, хотя мы договаривались встретиться в ресторане в час дня, это не помешало ей позвонить в начале одиннадцатого.
– Давай вечером. После ресторана. – Мой голос хрипел, словно я была на физкультуре и выполняла упражнения на выносливость. Роман продолжал покрывать мою шею поцелуями.
Мама засмеялась.
– Кажется, я помешала, да? Ты с женихом милуешься. Ну ладно. Помни мою доброту: я позвонила, а не прямиком к тебе притопала.
– Мы будем через час.
И я отключило вызов. По лицу Романа судорогой пробежала досада. Я чмокнула его в нос и потёрла красные полосы на шее, которые выступили от его щетины.
– Мы продолжим вечером. Обещаю.
Теперь мы оба знали, что должно способствовать этому продолжению.
* * *
– Как зовут твою маму?
– Дарья Сергеевна.
Роман прочистил горло и вставил ключ в замок зажигания. Солнце слепило глаза, но день не обещал быть жарким. По случаю знакомства с будущей тёщей мой жених надел белую парадную рубашку, галстук и тёмно-серый костюм. Я же ограничилась светло-голубой блузкой с коротким рукавом и чёрными зауженными брюками, а на ноги натянула туфли на самом высоком каблуке, какой только смогла отыскать. В такой одежде я казалась стройнее, а потому чувствовала себя увереннее.
Роман вёл машину молча. Он вообще терпеть не мог, когда его отвлекали за рулём, боясь пропустить какой-нибудь знак или не успеть затормозить на светофоре, но сегодня даже выключил радио. Я время от времени поглядывала на телефон и тёрла обручальное кольцо. Мама больше не звонила, и это казалось хорошим знаком.
«В конце концов, – рассуждала я, приглаживая волосы, собранные в низкий хвост на правом боку, – она же мне не враг. Она женщина, которая дала мне жизнь. И вроде пунктика по поводу возраста у неё нет. Взять хотя бы Владислава, к которому она меня приревновала. Он
