сейчас сей злодей тоже вправе приложить ладонь к Царь-Колоколу!
Обернувшись, Романов сделал знак нужным людям, и со стороны 2-й Безымянной башни на площадь вышли трое. Формально двое из них, офицеры Староладожского полка, вели под конвоем третьего – человека в алом кафтане Собственного Его Императорского Величества Конвоя, но издали все выглядело скорее так, словно этот третий возглавлял шествие всей группы.
– Корнилов?! – изумился ротмистр, узнав арестанта.
– Он самый, – сияя, кивнул Светлейший князь. – Я же говорю: негодяй, изувер, беглец-эмигрант – но при сем подданный Империи и маг в силе. Китайское нашествие трусливо пересидел где-то в разоренной Европе, потом попытался сдаться эллинам, а те, не будь дураки, выдали его мне. Доставили сонного порталом… Ну и раз уж мы готовы дожидаться тех дезертиров – позволим проголосовать и сему отщепенцу?
– А он точно не в немощи? – нахмурился Шуйский.
– Желаете удостовериться? – хмыкнул Романов. – Мы надели ему на пальцы колодки, но коли есть нужда…
– Довольно будет вашего слова, – буркнул князь Глеб.
– Его вы уже слышали, сударь мой: Юрий Константинович вполне здоров.
– В таком случае, пусть голосует, – развел руками Петров-Боширов.
Ну, еще бы ты стал возражать!
Светлейший князь кивнул охране Корнилова, и троица остановилась у Царь-Колокола. Один из офицеров снял с правой кисти Юрия Константиновича резиновую колодку, и тот неспешно приложил ладонь к медному боку артефакта.
– Пред Неистощимым Ключом и людьми я, Юрий Корнилов, отдаю свои сердце и голос за Всеволода Романова! – разнеслось над площадью.
Светлейший князь выдохнул – от такого хитрого союзника, как беглый полковник, всегда можно ожидать подвоха, но на сей раз обошлось.
– Ну, вот теперь точно все! – в нескрываемом восторге провозгласил Романов, свысока поглядывая на поникшего Шуйского. – Мой отрыв – семь голосов. Теперь даже ежели наши дезертиры соизволят заявиться…
Петров-Боширов жестом подозвал к себе писаря. Рысцой подбежав, тот показал ему свои записи.
– Похоже, на сей раз вы правы, – без особых эмоций кивнул Александр Русланович, поворачиваясь к Светлейшему князю. – Выбор русского народа сделан…
– Не так быстро! – усиленный магией голос прозвучал столь резко, что Романов вздрогнул.
Он оглянулся: через торопливо расступавшуюся толпу к ним направлялась Милана Воронцова.
– О, молодая графиня! – осклабился Светлейший князь. – Чрезвычайно рад вас лицезреть! Пришли отдать свой голос? В принципе, еще не поздно! Прошу! Ежели, конечно, вы по-прежнему в силе, – прищурился он – мало ли что там могло с ней случиться в «зараженных землях».
– Более чем! – девица подняла вверх обе руки с растопыренными пальцами – всеми десятью.
– О, даже так… – не сдержал удивления Романов.
Впрочем, это уже ничего не меняло: итоги Собора было не поколебать.
– Я пришла не голосовать! – дерзко заявила между тем молодая графиня. – Я пришла карать! Всеволод Романов, я обвиняю вас в подлом убийстве нерожденного сына нашего покойного Государя Бориса VIII! И пред Неистощимым Ключом и людьми вызываю вас на смертный поединок! Да свершится правосудие!
Над Ивановской площадью повисла тишина, а затем гулко прозвонил Царь-Колокол – не иначе, сам астрал одобрил нагло брошенный Светлейшему князю нелепый вызов.
Глава 25
в которой мы уходим
– Что за чушь? – нахмурился Романов. – Молодая графиня, вы там, в «зараженных землях», часом, умом не повредились?
К Светлейшему князю повернулся Петров-Боширов и что-то тому негромко сказал. Увы, Милана попросила нас дать ей отыграть сцену в одиночестве, и, стоя в толпе на краю площади, за нараставшим людским гулом слов Александра Руслановича я не разобрал – несмотря даже на усиленные магией органы чувств.
– Да слышал я сей духов колокол! – недовольно отмахнулся от ротмистра Романов – из чего, собственно, сделалось понятно, о чем тот ему только что говорил.
Петров-Боширов покачал головой и произнес еще пару фраз – столь же тихо, как и прежде.
– Да я, собственно, против, что ли? – недовольно скривился Светлейший князь. – Даже наоборот: красивая выйдет точка!
– Не думаю, что вы вправе отказаться – после того, как астрал одобрил сей вызов, – вставил реплику Шуйский.
– Да просто не хотелось в такой чудесный день никого убивать, – обронил без шести минут русский царь.
Все это время Воронцова, скрестив руки на груди, терпеливо ждала ответа.
– Одумайтесь, молодая графиня! – снова обратился к ней Романов. – Ваши обвинения смехотворны, а вызов – абсолютно неуместный! Отступитесь от оного – явно брошенного сгоряча – и забудем случившееся, как нелепый морок! – вот уж не думаю, будто он всерьез рассчитывал на то, что Милана вдруг пойдет на попятный – очевидно, в привычной манере играл на публику.
– Покайтесь в содеянном и откажитесь от короны, которой ни на мерлин не достойны! Тогда новый Император, возможно, и сохранит вам вашу жалкую жизнь! – процедила девушка – определенно, тоже уже лишь для проформы.
– Что ж, сударыня, вижу, что в своих заблуждениях вы упорствуете, – картинно вздохнул Светлейший князь. – Жаль – но будь по-вашему! – осклабился он. – Когда вы желаете выйти на ристалище?
– Мы уже стоим на нем, сударь! – хмыкнула в ответ Воронцова.
От столь непочтительного обращения Романова аж передернуло – должно быть, давненько его не величали просто «сударем»! А уж теперь, когда он наверняка и вовсе уже приготовился вместо «Ваша Светлость» слышать в свой адрес исключительно «Ваше Величество»…
– Кого вы изволите назначить контролером? – ледяным тоном проговорил Светлейший князь.
– Его сиятельство Князя Глеба Шуйского, – ответ у молодой графини был готов заранее.
Романов неприязненно покосился на своего недавнего соперника по выборам.
– Молодая графиня, Ваше Сиятельство, я к вашим услугам! – степенно выговорил тмутараканский Голова.
– Со своей стороны… – взгляд Светлейшего князя, скользнув по толпе на площади, устремился в направлении Царь-Колокола – туда, где под конвоем пары офицеров по-прежнему стоял Корнилов, и я уже было подумал, что Романов сейчас назовет имя Юрия Константиновича, но беглому преступнику тот резонно предпочел иную кандидатуру. – Александр Русланович, – повернулся он к Петрову-Боширову, – не соблаговолите вместе с князем Глебом проследить за… чистотой противостояния? – на последних словах говоривший скривил губы в саркастической усмешке.
– Почту за честь, – поклонился в ответ ротмистр.
– В таком случае, приступим, сударыня, – буркнул
