секунд она поняла, что за спинами зрителей ей не видно человека, который что-то достает из сумки.
Верхним был де Врис. Ее влекло к нему каждой клеточкой тела.
Она сделала шаг назад. Нет. Он не ее. Когда радость утихла, Линдси слегка ослабела, чувствуя, как возвращается тяжесть. Ей нужно уйти. Она повернулась к Роне и обнаружила, что кто-то утащил ее для разговора с глазу на глаз.
Когда де Врис встряхнул тяжелый флоггер и занял позицию, во рту Линдси пересохло. Только посмотрите на него. Черная футболка на рукавах и у шеи потемнела от пота. Накаченные бицепсы и плечи бугрились под тканью.
О, Боже. К вожделению добавилась тоска. Он обнимал ее этими твердыми руками. Она знала соленый вкус его кожи, рычащий звук его голоса, его запах от свежего мыльного аромата на груди до опьяняющего мускуса в паху. Ее тянуло к нему со страшной силой.
Но он… он ее не хотел. Он желал мазохиста. И, может быть, УдарьМеня сказал ей правду. Минуту назад де Врис вернулся из Монтаны, и вот он уже с УдарьМеня. Боль ножом вспорола кожу и пронзила плоть до костей.
Сцена продолжалась, словно демонстрируя ей все то, что она не могла ему дать. Де Врис нанес удар, и толстые плети флоггера обрушились на плечи УдарьМеня с невероятной силой, мазохист вскрикнул.
— Кричи, ублюдок, — сказал ему де Врис, его грубый голос был полон удовольствия.
Флоггер ударил снова, и УдарьМеня закричал.
Линдси съежилась. Она бы никогда, ни за что не вынесла такую боль. Уходи, дурочка. Уходи.
Но ее ноги не двигались, словно прикованные к полу. Она должна была на это посмотреть. Увидеть, как де Врис двигался из стороны в сторону, нанося удары по новым участкам кожи, ослабляя удары, меняя флоггеры.
УдарьМеня ушел в сабспейс, но де Врис вытащил его обратно. Постепенно садист подводил сцену к кульминации.
Сердце Линдси бешено колотилось, в такт движениям руки де Вриса. Наблюдая за выражением его лица — наслаждением, силой, жестокостью, она почувствовала, как между ног становится мокро. Воздух сгустился и нагрелся, так что каждый вдох давался с трудом.
Нанеся последние удары, де Врис снял зажимы с яиц и сосков УдарьМеня. Даже когда мазохист застонал от прилива крови, садист поднял трость.
Господи, он не сделает этого. Линдси непроизвольно скрестила руки на груди, сопереживая.
С блеском в глазах, де Врис ударил тростью по истерзанным соскам и яйцам УдарьМеня, а затем и по его стоящему члену.
Издав громкий мучительный стон, УдарьМеня кончил, трясясь так сильно, что сдвинул с места крест, и Линдси не могла сказать, был ли его оргазм вызван болью или удовольствием.
Когда УдарьМеня обмяк на кресте, Линдси обнаружила, что де Врис стоит в нескольких шагах от него, слабо улыбаясь… но не прикасаясь к мазохисту. Это выглядело странно. Когда Линдси кончала — во время каждого оргазма, — де Врис прижимался к ней, словно хотел впитать всем телом каждую дрожь, каждый ее вздох. Она облизнула пересохшие губы и отогнала эти мысли.
Действуя методично, де Врис освободил мазохиста и помог сесть на пол, набросив одеяло ему на плечи. Мягким тоном он предложил УдарьМеня бутылку воды и проследил, чтобы тот ее выпил.
Линдси нахмурилась, глядя на то, как он обрабатывает оборудование и собирает сумку, заботясь об УдарьМеня с той твердостью и добротой, с которой ее отец ухаживал за рожающей кобылой.
Лицо УдарьМеня выражало неприкрытое желание. Не считая стояка, ничего похожего де Врис не демонстрировал.
— Ты в порядке? — спросила Рона. За ее спиной стоял кто-то из обслуживающего персонала «Тёмных Небес».
— Я в растерянности, — прошептала Линдси.
— Неудивительно, — Рона сжала ее плечо. — Пойдем. Сцена окончена.
— Верно, — ее тело по-прежнему горело. Желая… кое-что и кое-кого, кого она не могла получить.
— Линдси, — напомнила о себе Рона. — Ксавье послал сюда за мной Мэри Энн. Он хочет, чтобы я осмотрела кровавые раны сабмиссива.
— Иди. Я скоро тебя догоню. — Как только она сможет заставить себя двигаться. Рона поспешила прочь за Мэри Энн, а Линдси повернулась обратно к сцене.
Помогая УдарьМеня подняться, де Врис жестом подозвал двух друзей мазохиста.
УдарьМеня покачал головой, прижал ладонь садисту к груди и, подавшись вперед, что-то зашептал.
Линдси вздрогнула, желая ударить мазохиста и оторвать ему руки.
Нет. Не мой. Де Врис не мой.
Де Врис нахмурился, на его лице было написано "ты-наверное-шутишь" выражение. УдарьМеня поднял руки, умоляя:
— Но, но, Хозяин. Я хочу…
— Нет, парень. Этого не будет, — де Врис повернулся спиной к УдарьМеня, и друзья мазохиста отвели его в сторону.
Остолбенев, Линдси уставилась на них. Что это было?
Закинув сумку на плечо, де Врис оглядел расходящихся зрителей.
О, черт. Линдси попятилась в сторону, отступая.
Но было слишком поздно. Его властный взгляд поймал ее и удержал на месте. Он оценивающе оглядел ее с головы до ног и вернулся к глазам. Прищурился.
А затем улыбнулся… словно выиграл приз.
О, это плохо. Линдси сделала вдох и заставила себя уйти. Я должна убраться отсюда. Я не смогу сделать это снова.
Она увернулась от Мастера, надевавшего упряжь на рабыню-пони, и вынуждена была остановиться перед сабой, опускавшейся на колени у ног своей Госпожи. Наконец, путь освободился.
Но в этот момент властная рука легла ей на плечо.
— Спешишь куда-то, зверушка?
Он развернул ее к себе, заставив встретиться лицом к лицу с ее самой чудесной мечтой, самой жестокой душевной болью. Серые, как вереск, глаза смотрели прямо в душу, и Линдси запуталась в собственных чувствах.
— Я… я просто смотрела, — когда она попыталась высвободиться, он усилил хватку. — Прости, если мое присутствие тебя побеспокоило.
Он погладил ее по щеке.
— Не-а. Хотя оно явно побеспокоило тебя. Я чувствовал жар, исходящий от тебя, прямо оттуда. Возбудилась, да?
Наверное, ему было слышно, как кровь бросилась ей в лицо.
— Я не…
— О, детка, — прошептал он. — Ты возбудилась, —
