же устал от битвы.
Эолин проигнорировала мага. Когти глубоко вонзились в плоть Бортена, но не было никаких признаков темной магии. Поток крови уже начал замедляться.
— Мариэль, принеси фляжку воды, ладно? — Эолин расстегнула свой аптечный пояс и отложила в сторону иву, арнику и лисьи травы. — Я найду больше трав утром. Это все, что у меня есть, и повязку придется менять каждый день.
Бортен положил пальцы под подбородок Эолин и поднял ее лицо к своему.
— Я сам могу собирать травы, Эолин, и перевязывать свои раны. У тебя есть возможность сбежать, и ты должна сделать это сейчас. Каждый момент, когда ты остаешься здесь, — это шанс на собственную смерть.
— Это всего лишь еще один день пути, — сказала она. — Тогда я полечу в Селкинсен, и Мариэль сможет…
— Что, если эти существа снова появятся сегодня ночью? Что, если их станет еще больше? — тон Бортена был нетерпеливым, граничащим с гневом. — Что, если сырнте найдут нас завтра?
Эолин приняла от Мариэль фляжку с водой и принялась промывать рану Бортена с большей энергией, чем нужно.
— Я приняла решение. Я не хочу больше говорить об этом.
— Эолин, — голос Кори резко оборвал их. — Встань, ладно? И отойди от рыцаря.
— О, ради богов, Кори! — она села на пятки. — Не начинай и ты.
— Я не пытаюсь вмешиваться в ссору с твоим любовником. Встань, говорю. Живо.
Серьезность его тона вызвала новый страх, и Эолин повиновалась.
Мариэль отступила на несколько шагов с настороженным выражением лица.
Бортен настороженно наблюдал за Кори, сжимая рукоять Кел’Бару.
Маг подошел к Эолин, его глаза были сфокусированы не на ней, а на ее ауре.
— Что это? — он потянулся, чтобы коснуться эфирных цветов, которые определяли ее дух. — Эта тень… раньше ее не было. Похоже, кто-то пробил дыру в твоей жизненной силе.
Его слова оборвались. Маг снова повернулся к убитым Наэтерским Демонам, которые теперь были беспорядочным скоплением светящихся луж, которые уменьшались, пока они смотрели.
— И тень исчезает, когда наши нападавшие исчезают из этого мира, — он сделал паузу и нахмурился. — Это случилось с тобой в прошлый раз, когда они напали?
— Откуда мне знать, Кори? Я не могу видеть свою ауру.
— Да, конечно. Но Наэтерские Демоны могут. Они видят ее из своего царства и следуют за ней, как мотыльки на пламя или волки на пир. Движимые голодом к силе, которая сможет, наконец, разрушить их тысячелетнюю тюрьму.
Эолин покачала головой.
— Ты говоришь чепуху, Кори. В моей ауре нет ничего, что не было бы предложено магом или магой за все столетия, прошедшие после изгнания Демонов Наэтер. На самом деле, твоя магия сильнее моей, и, следовательно, более привлекательна для них.
— Моя магия не сильнее твоей, но даже если бы и была, дело не в этом. Они не просто видят тебя, Эолин. Они используют тебя как портал.
У Эолин перехватило дыхание. Ее рука инстинктивно потянулась к серебряной паутине у основания горла.
— Что он имеет в виду? — голос Мариэль дрожал
— Любое место, где души были вырваны из тел с помощью насилия, предлагает Наэтерским Демонам путь в наш мир, — сказала Эолин. — Во время битвы при Эрундене моя душа была вырвана из тела и брошена в Преисподнюю. Акмаэль вернул меня к жизни, но разрыв между этим миром и их миром остался. Он следует за мной, куда бы я ни пошла.
— Нет, — Бортен покачал головой. — Это не имеет смысла. Прошли годы с тех пор, как Церемонд наложил это проклятие. Если то, что вы говорите, правда, они давно бы пришли.
— До сих пор им не оказывали помощи, — сказал Кори. — Сырнте кормят их магией, и с каждым приемом пищи они становятся сильнее.
Несколько мгновений никто не говорил.
Затем Бортен решительно вдохнул, поднялся и привязал Кел’Бару к талии Эолин.
— Бортен, что ты делаешь? — спросила она.
Он взял серебряную цепочку, поднял ее над ее головой и вложил медальон ей в ладонь.
— Иди к королю. Будь под его защитой. Здесь мы больше ничего не можем для вас сделать.
— Но я не могу…
— Он прав, Эолин, — сказал Кори. — Самое безопасное место для тебя — в Городе, с Акмаэлем и всеми его магами.
— Если я вернусь сейчас, я отправлю эту опасность в самое сердце крепости Вортинген.
— Мы не можем быть в этом уверены, — сказал Кори. — Способность этих тварей найти тебя может быть связана с близостью Сырнте. Но даже если это не так, не ты одна несешь это бремя. Акмаэль также спустился в царство мертвых. Пока мы разговариваем, его могут преследовать демоны.
Холодный ужас овладел Эолин.
Бортен положил тяжелые руки ей на плечи, заставляя встретиться с ним взглядом.
— Если король будет захвачен врасплох и убит, мы разорены. У него нет наследника. В Мойсехене разразится гражданская война, и все, что Сырнте придется сделать, это подождать, пока мы не опустошим наши поля и не уничтожим свой народ, прежде чем претендовать на то немногое, что осталось.
Эолин отпрянула от него.
— Я знаю, Бортен! Думаешь, я не понимаю, что это значит? И не боюсь за нашего короля и наш народ? На сердце так тяжело, что я едва могу это вынести. Я понимаю, что должна вернуться. Просто я…
Ее голос дрогнул. Воспоминание о поцелуе Бортена вернулось свежее, как летний ветерок, болезненное, как нож.
— Я хочу, чтобы все было по-другому, — прошептала она.
Выражение лица Бортена смягчилось. Он разглядывал ее с грустью в глазах.
— Я хотел бы поговорить наедине с Магой Эолин, — сказал он.
К большому облегчению Эолин, Кори не сделал пренебрежительного замечания и не хмурился.
— Пойдем, Мариэль, — только и сказал маг. — Попрощайся со своей наставницей.
Мариэль прикусила губу и сморгнула слезы. Она обняла Эолин.
— Скажи мне, что мы еще увидимся. Скажи мне, что тебе не причинят вреда.
— Помни, чему я тебя научила, Мариэль, — сказала Эолин, потому что в смутные времена она не стала бы давать ложных обещаний. — Делай, как просит Бортен. Если пройдет год, а я не вернусь, попроси свой посох весной.
— Мага Эолин, не…
— Ты мага в традициях Эйтны и Карадока. Дракон позаботится о тебе и даст тебе наставника.
Слезы текли по щекам Мариэль, а Эолин поцеловала ее в лоб.
Маг Кори ободряюще положил руку на плечо девушки.
— Когда прибудешь в Город, — сказал он, — найди Верховного Мага Телина. Попроси его показать тебе королевскую библиотеку и отвести в покои Церемонда.
— Покои Церемонда? — даже сейчас одно упоминание имени этого волшебника могло заставить сердце Эолин колотиться. — Зачем?
— У него
