Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Единственным ярким пятном в квартире Стафеевой были яблочно-зелёные икеевские шторы. Наташа просыпалась на рассвете и блаженствовала, глядя, как заливает белую комнату прохладный зеленоватый свет.
– Ну а книги? – никак не могла уняться Лилька. – Ты ведь работник издательства!
– Именно поэтому я не хочу осквернять свою квартиру книгами.
– Осквернять? – Лиля чуть не уронила бокал, но вовремя перехватила его за тоненькую ножку. – Ну ты даёшь, мать!
– Не беспокойся, книги всё равно сюда проникнут, – вздохнула Наташа. – Это как раз тот случай, когда сопротивляться бессмысленно. Но пока мне хватает вот этих – она кивнула в сторону скромной полочки.
Лилька подошла к полочке.
– Библия, Шекспир, Пушкин и Даль, четыре тома. Да ты просто этот какой-то, стоик!
Наташа польщённо потупилась.
– Даос! На минималочках, – не унималась подруга.
– Слушай, ну ведь я и так читаю всё что можно на планшете. Зачем мне здесь книги?
Лиля вручила подруге пустой бокал и открыла Шекспира.
– Назови любой номер, – предложила она.
– Восемьдесят шесть, – сказала Наташа.
Номер её новой квартиры.
– Так. Сейчас. Сонет номер восемьдесят шесть:
Но если ты с его не сходишь уст,
Мой стих, как дом, стоит открыт и пуст[6].
– Видишь, – возликовала Стафеева. – Шекспир на моей стороне!
– Ну хоть бы портретик его в благодарность повесила, вот здесь хорошо будет! У Серёги в магазине продаются, не хочешь?
– Давай лучше я тебе теперь погадаю. Говори номер.
– Сто тридцать пять, – вздохнула Лилька. – Трудный ты человек, Стафеева.
Недобрым «нет» не причиняй мне боли,
Желания все в твоей сольются воле[7].
– Ага! Шекспир и на моей стороне, получается. Недобрым «нет» не причиняй мне боли!
Стафеева не стала напоминать Лильке о том, как два месяца назад, когда они ездили в Питер на выходные, та затащила её в антикварную лавку на Рубинштейна и буквально заставила приобрести две рюмки для яиц всмятку. Очень уродливые были те рюмки, керамические, с прилепленными собачьими мордами – сделаны, как пояснил продавец, в 1950-х годах. Это ж сколько людей ими пользовалось, уныло подумала Стафеева, но рюмки всё-таки купила, чтобы сделать приятное подруге. И продавцу, который вёл себя очень приветливо и рассказал уйму ненужных фактов, пока Лилька выбирала себе какие-то «юзаные» броши. О том, что каслинское литьё в последние годы поднялось в цене, но надо очень внимательно смотреть на клейма. О том, что если в квартире жили пятнадцать лет, не делая ремонт, то там вполне могут найтись ценные вещи. О том, что на днях он был в доме на Литейном, хозяин которого скончался в возрасте девяноста пяти лет, и нашёл там несравненной красоты зеркало – вызвавшие антиквара наследники сказали, что совершенно точно не станут заморачиваться с его продажей и пусть он спокойно забирает зеркало себе.
– Ушло в тот же вечер! – сказал продавец, упаковывая уродливые рюмки так бережно, словно это были яйца Фаберже.
Естественно, Стафеева выбросила их в тот же вечер – даже не распаковав, пока Лилька ездила к родственникам на Васильевский.
Новый год Наташа встречала с родителями, но сразу после ритуала с подарками, шампанским и президентом отбыла в свою белую квартиру. Мама и папа уже не ворчали – смирились.
Дома Стафеева первым делом подошла к окну, чтобы задёрнуть яблочно-зелёные шторы, и засмотрелась на снег, которого безуспешно ждали весь декабрь, а он вот начал падать только сейчас, и так торопливо, так густо, как будто извинялся за опоздание…
А наутро позвонила Лилька.
– Ещё раз с Новым годом, конечно, – сказала она, – но тут, в общем, это… Умерла…
Связь пропала. Наташа передумала всякое, пока сигнал восстанавливался, – и с облегчением, за которое теперь ей, конечно, стыдно, услышала в конце концов, кто умер.
Это оказалась первая свекровь Титании. Скончалась эта неизвестная Стафеевой женщина, кстати, не в новогоднюю ночь, а две недели назад.
Титания – вторая старшая подруга Наташи, прозвище которой, кстати, она и придумала. Таня-Титания обладала довольно-таки распространённой для родных широт способностью неудачно влюбляться: что первый, что второй, что ныне действующий муж плюс целая когорта «мерцающих» любовников – и никого стоящего! (Здесь можно было бы пошло пошутить, но мы не будем.) Влюблялась Таня при этом всегда капитально: она служила своим мужчинам, заботилась о них лучше родной матери, угождала так, что дышать становилось нечем, – и мужчины, вначале разлакомившись, постепенно сдавали позиции. Соответствовать Таниному размаху они не могли (какие-то другие, вероятно, справились бы, не будем тут делать смелых неоправданных обобщений, но вот конкретно эти – нет), а иногда даже и не пытались. Широта Таниной души, её милосердие, её слепая влюблённость перекрывали любые попытки дать ей хоть что-то в ответ. Даже подарков она почему-то не принимала и отказывала в попытках проявить рядовую заботу – а сама то и дело совершала подвиги во имя очередного Миши или Славы: находила им работу и хороших врачей (порой она даже искала работу и врачей для их жён и детей!), утешала в грустную минутку, в общем, по грубоватому выражению Лильки, «давала сиську по любому поводу».
Наташа познакомилась с Титанией в эпоху предпоследнего любовника, плавно перешедшую в эру ныне действующего мужа, который, кстати, судя по некоторым оговоркам, уже готовился перейти в разряд бывших (долго жить рядом с такой прекрасной женщиной было невыносимо – уж слишком явственно выпирали на таком фоне мужские недостатки; и здесь тоже можно пошутить, но воздержимся).
Стафееву тогда, помнится, поразила удручающая неприглядность обоих – эти в равной степени потёртые мужички выглядели на фоне симпатичной моложавой Тани настолько убого, что Наташа, комнатный специалист по Шекспиру, воскликнула однажды:
– Ты как Титания из «Сна в летнюю ночь!» Влюбляешься в ослиные головы!
Прямолинейная, но при этом нежная сердцем Лилька долго ругала потом Стафееву за бестактность. А вот Таня, кстати, вовсе даже не обиделась – и стала откликаться на Титанию. Правда, не сразу.
В общем, всё это, конечно, прекрасно (хотя и не очень), но непонятно, почему смерть первой свекрови Титании имеет какое-то отношение к Лильке и тем более к Наташе. Ну скончался человек, жаль его, разумеется, царствие небесное и всё такое. Но тут вообще-то первый день долгожданных каникул!
Телефонная связь внезапно установилась такая хорошая, что Лилька на расстоянии уловила Наташино недовольство. Возможно, кстати, что связь была хорошая потому, что Наташа стояла у окна с яблочно-зелёными шторами: здесь всегда хорошо ловит.
– Она оставила Семёну квартиру по завещанию, – сказала Лилька. – Надо срочно освободить помещение, потому что Семён будет делать там ремонт – он уже бригаду нашёл, в праздники это, сама понимаешь…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
