Книга Смерть за зеркалом - Константин Алов

Карпушкина приближался к Приокску во главе небольшой колонны солидных, но менее представительных машин. В салоне «Мерседеса» работал маленький телевизор. На его экране женщины в белых халатах мотали проволоку на катушки-соленоиды. Диктор бодрым жизнерадостным голосом вещал:

«Приокский механический завод возобновил производство переносных ракетных комплексов «Дротик». Денег спонсоров, к сожалению, не хватило на современное оборудование. Многие операции приходится делать вручную, но продукция завода пользуется высоким спросом. Система эта не новая, зато она успела хорошо зарекомендовать себя на практике. Компактная, но мощная ракета прожигает лобовую броню танков, безотказно работает по низколетящим целям…»

Сидевший рядом с Карпушкиным интеллигентный человек в очках с тонкой золотой оправой громко расхохотался. Это был в недавнем прошлом полевой командир, а ныне — находящийся в розыске в связи со взрывами домов в Москве и Буйнакске сотрудник министерства шариатской безопасности Ичкерии Исмаил Джафаров.

Смеялся он долго. Наконец утер слезы и произнес:

— Извини, Юрий, но вы, русские, очень смешной народ. Объясни мне. для кого вы собираетесь выпускать эти ракеты? Чьи танки прожигать насквозь и чьи низколетящие цели сбивать? Немецкие? Американские? Наши? Да ведь «Дротик» — оружие, специально созданное для партизан и террористов. Это же ваши танки и вертолеты мы будем им подбивать!

Карпушкин вежливо улыбнулся, всем своим видом демонстрируя полное равнодушие.

— Я наладил здесь производство этого оружия именно для того, чтобы им торговать. Не армии же его дарить. В долг я не продаю. Особенно банкротам. Тебе, арабам, зулусам — мне наплевать, кто его купит и кто в кого будет стрелять. Разве пекаря интересует, кто будет есть его пироги? Важно только, сколько мне будут платить и в какой валюте.

Джафаров самодовольно ухмыльнулся.

— Моя валюта инфляции не боится. Героин был, есть и будет. И качество — «четыре девятки». К тому же налога с продажи платить не надо.

— А куда же Расула девать? Выбрасывать из дела? Он ведь земляк твой. Не жалко?

Джафаров снова засмеялся.

— Какой земляк, слушай? Плевал я на таких земляков. Его земля — Мамаево ханство. Вот пусть он там и сидит. Без него торговать будем, нам это очень выгодно будет. Расул слишком много накручивал. Теперь ты будешь брать товар намного дешевле, а я продавать — значительно дороже. Но меня беспокоит пропажа денег и товара. Когда ты разберешься с похитителями? Такое нельзя прощать.

— Дай срок, я уже почти вычислил этих козлов, — заверил партнера депутат. — Не сегодня-завтра возьму. Шкуру сдеру заживо! И впредь, будь уверен, такое не повторится.

Джафаров наклонил голову в знак согласия.

— Я верю тебе, иначе нашел бы других партнеров. Но не забывай, даже для очень большого человека бывает достаточно всего одного меткого выстрела.

Спереди послышался звук, отдаленно напоминающий выстрел. Карпушкин и Джафаров одновременно уставились в спину водителя и зажали носы пальцами. Водитель виновато оглянулся. Это был Бульдозер.

— Извините, босс! Я не при чем, это все дисбактериоз!

— Да хоть сатириаз! — Карпушкин едва сдерживался, чтобы не засмеяться. — Вот говорят в народе — мал клоп, да вонюч! Но ты-то ведь не маленький. А, Бульдозер? В тебе же весу полтора центнера! Одно из двух. Или придется машину заказывать с герметической переборкой, или шофера менять.

Депутат повернулся к Джафарову.

— Это единственный вид оружия, которого мне следует опасаться, — оба партнера весело рассмеялись.

За деревьями из-за поворота показались верхние закопченные этажи «Башни смерти». Выстрел снайперской винтовки, неслышный с такого расстояния, был произведен с верхнего этажа гостиницы.

Пуля вошла в колесо, тяжелую машину тут же повело в сторону. Водитель попытался выровнять ее и затормозить одновременно. Это было ошибкой. «Мерседес» занесло и, выбив ограждение, он не вписался в поворот, слетел с насыпи и рухнул прямо в начинавшееся от самой дороги болото. Упав на бок. машина начала быстро погружаться в трясину…

Война в городе понемногу затихла, стороны затаились. накапливая силы к новой схватке. Поэтому позиционная война требовала новых подходов к управлению. Борман снова собрал в своем кабинете бригадиров.

— Что будем делать?

Слово взял Лось. После гибели Коржика и других конкурентов он все силы положил на то, чтобы подмять под себя других командиров. И это ему практически удалось. Лось обвел всех собравшихся тяжелым взглядом.

— Кавказцы нас сделали. Позорно, но факт. Расуловцы закрепились на нашем берегу и без долгой войны мы их со своего берега не скинем. А на войну у нас сил почти не осталось. Много братвы погибло, требуется пополнение. Оружие нужно. И у торгашей в связи с войной дела пошли плохо. Ну, раз-другой мы с них еще что-то выжмем. А дальше? Война больших денег требует. Да и времени нет на то, чтобы торгашей к покорности приводить. Что скажете, братва?

С места поднялся жилистый, с узким, словно колун, лицом бригадир по кличке Жало.

— Чего там базарить? Город у нас один, отступать нам некуда. Пока все путем было, мы жили не тужили. Сладко пили-ели, баб любили… Теперь война, надо брать стволы и мочить козлов. А не хватит, так и погибнуть не в падлу. Короче, я за войну до победы! У Расула сил тоже не осталось. Порвем его или сами поляжем! — совершенно в духе «Слова о полку Игореве» закончил выступление браток.

Его выступление было встречено редкими возгласами одобрения. Большинство бригадиров, похоже, вовсе не горело желанием погибнуть со славой. Ведь в таком случае сладко есть, пить и трахаться вместо них будет кто угодно, только не они.

Не вставая с дивана, подал голос немолодой массивный мужик. Видимо, в прошлом борец.

— Я с Жалом не согласен. Чтобы погибнуть, большого ума не надо. А в нынешних условиях это — как два пальца обсморкать. Мало одного Расула, так из ментовки мне кореша доносят, что мусора не по делу гоношатся. Ясно как пень — какую-то гадость затевают. С двух сторон нас задавить хотят. Поэтому я за мир. Расул на нашем берегу все равно не сумеет надолго закрепиться. Завод его водочный сгорел, рынок тоже. Его люди здесь чужие. Мы ничего не потеряем, если пойдем на переговоры.

— Можно мне сказать? — явно прибедняясь, демократично попросил дать ему слово Борман. — Я так скажу. И ты, Жало, прав, и ты, Борец.

— А разве так может быть, чтобы оба правы были? — удивился Лось.

— И ты прав, — кивнул ему Борман. — Я вам так скажу. Мир с Расулом — позорный и похабный. Но пойти на него придется. Но только еще до того, как мы с Расулом ударим по рукам, прямо сейчас, надо готовиться к новой войне. Вербовать пацанов,