– На все закроешь глаза, – сказал Омар, приставил дуло к виску несчастного и нажал на курок. Раздался выстрел, кровь и мозги разлетелись в разные стороны и потекли по стене, Саню поцарапал осколок черепной кости.
– Я просил подождать, – держась за уши, недовольно проворчал оглушенный выстрелом Гуру.
Стрелок виновато развел руками.
– Я слишком долго ждал, брат. Этого тоже надо решать, – показал взглядом на Саню. – Они вместе. Я слышал, как он говорил: мы их всех в тюряге сгноим.
– Что ты мог слышать через окно? – оглянувшись, недоверчиво спросил белый.
– Слышал, слышал. А о чем, по-твоему, эти крысята могли шептаться?
– Скажи им, скажи, что ты не знаешь его! – взмолилась Рита. – Скажи, что только познакомился!
– А им, по-моему, все равно! – весело отозвался Кастро. – Они и старика ни за что пристрелили.
«Идеи?»
– Взорвать бы их всех, да гранаты нет, – отозвался Кубинец. – Эх, была бы граната…
– И что делать? Убьют ведь! Убьют! – продолжала визжать Рита.
Гуру зажал уши, посмотрел на Омара.
– Давай. Только в голову не стреляй, брызгается. В сердце лучше всего. Оно слева.
Омар подошел к Сане, отодвинул рукой белого, направил ствол в область груди.
– Сюда?
– Нет, он же на животе лежит, сердце с другой стороны, – сказал черный.
– Убьете меня, и вы все покойники, – спокойной, уверенной интонацией проговорил Саня. – Жаль, я не увижу, как мои братья подвесят вас за ноги и ремнями начнут снимать кожу. Тебе, Омар, они отрежут уши и язык, срежут пятки до костей и заставят пробежаться по углям – не упадешь, останешься жить, но ты упадешь: все падают. А этому вашему Гуру отрежут детородный орган и заставят съесть, а откажется, приведут его мать и отца, и всех братьев, и соседей и раскаленным шилом выколют глаза. – Он рассмеялся смехом душевнобольного и продолжил: – Всех родных, всех друзей, ваших собак, любовниц, детей, – всех, всех в один костер. Мне и раньше доводилось сжигать целые селения. Братья отомстят за меня. Вы все, все покойники! Ха-ха-ха!.. Ха-ха-ха!..
Гуру вытащил пальцы из ушей.
– Омар, ты чего ждешь?
– Ты послушай, что он несет, – ответил Омар. – Этому сумасшедшему мало пули в грудь, он выпрашивает какой-то особой, мучительной смерти.
– Скоро, скоро ты много узнаешь про мучительную смерть, – зло улыбаясь, предостерег Саня. – Я намотаю твои кишки на сук, а самого сброшу с дерева. Два года назад в Мьянме я устроил себе праздник. Целый лес такими гирляндами усыпал. А ведь эти люди даже не угрожали мне, они просто оказались недостаточно гостеприимными. Убейте меня. Я все равно не прощу вам этого грязного сортира и своей крови на желтом от мочи кафеле. Ну!..
– Ты кто? – недоверчиво спросил Гуру.
Саня резким движением убрал со своей спины ногу черного, поднялся на четвереньки и исподлобья, по-волчьи, взглянул на Гуру:
– Я тот, кому такие, как ты, ботинки вылизывают, а потом с гордостью рассказывают об этом. Я тот, кого боятся голодранцы и нефтяные магнаты, уголовники и полицейские, наркобароны и достопочтенные министры. Сколько я убил – ничто по сравнению с тем, сколько людей заплатят собственными жизнями за мою смерть.
Саня встал, небрежно отряхнулся и, играя желваками, обвел насмешливым взглядом всю компанию.
– Меня зовут, – выдержал паузу и проговорил отчетливо, – Малыш Хасан.
– Кто? – удивился Кастро.
– Мамочки! Все! Пропали! – заголосила Рита. – Что ты делаешь?
«Не знаю. Я думал, вы знаете».
Гуру рассмеялся.
– Ха-ха-ха… Кого я только не встречал, но познакомиться с самим Малышом Хасаном! Ты с собой Будду не привел? Ха-ха-ха… Омар, пристрели самозванца.
Смеясь, обвел взглядом всю компанию, но кроме него никто больше не выказывал веселья. Это наблюдение заметно расстроило главаря: выражение радости сменила растерянность, а потом оно стало и вовсе хмурым.
– Омар, я сказал пристрелить его! Ты меня слышал?
Стрелок замешкался, а затем неуверенно протянул пистолет главному.
– Сделай это сам, я не могу.
– Убери, – отпихивая оружие рукой, недовольно произнес Гуру. – У меня свой есть. Ты что, всерьез ему поверил? Да это смешно. – Он достал из-за ремня маленький, похожий на игрушечный, пистолет, навел на Саню.
– А Омар поумнее тебя будет, – скалясь, произнес самозванец. – Удивляюсь, как он терпит такого дебила в главарях. Он мне, может, и не верит, но если кто-нибудь из вашей банды проболтается, что вы убили человека, назвавшего себя Малышом Хасаном, вам несдобровать. Десять дураков скажут: врал, конечно, какой он Хасан? А одиннадцатый подкараулит в переулке и выпустит кишки. Беднота меня любит. Я справедлив. Отомстить за мою смерть – покрыть себя славой. Нажимай на курок, и остаток жизни будешь гадать, кто из этих скотов, – заглянул в глаза каждому из бандитов, – проболтается первым. По дурости или от злобы на тебя, или… все равно из-за чего. Причина найдется. Это вопрос времени. Твои ребята будут крепко держать тебя за яйца. Хе-хе-хе…
Главарь задумался, отвел ствол немного в сторону.
– Ну, если ты Хасан, то какого черта тебя сюда занесло? – спросил Омар.
– Есть кой-какие мысли, – уверенно ответил Саня. – Толковых ребят ищу, таких, чтоб от вида крови не мутило. Все сделки на побережье теперь пойдут через меня. Надо поставить на место здешних выскочек.
– А с этим, – показал на мертвого Герберта, – какие у тебя дела?
Новоиспеченный Хасан кинул на Омара гневный взгляд, сделал шаг вперед и залепил пощечину.
– Не твое собачье дело! Я должен тебе что-то говорить?! – ударил ладонью по другой щеке. Ошарашенный бандит не сопротивлялся. – Смотреть на меня! На меня смотреть! Сейчас я буду перед тобой оправдываться. Ты ведь такой важный! – ударил снова. – Запомни! Говорить ты будешь, когда я тебе разрешу! А спрашивать ты больше не будешь. Никогда не будешь! Тебе ясно?! Можешь отвечать. Тебе ясно? – закричал бандиту в ухо.
Омар судорожно закивал.
– Кто из вас меня ударил? – спросил Саня, подозрительно рассматривая каждого, хотя знал, что били все.
Ему необходимо было найти жертву. Срочно. Он чувствовал, что у него почти получилось.
«Надо пустить еще немного пыли в глаза. Бандиты пока еще сомневаются, и кто знает, что им взбредет в голову через секунду. Надо не дать им времени на раздумье. Держать темп! Главное, выйти отсюда. Выживу в эти две минуты, буду жить вечно», – решил он.
– Ты! – с ненавистью ткнул пальцем в сторону белого и, неожиданно подпрыгнув, заехал кулаком в живот. Белый согнулся, а Саня принялся методично молотить его по лицу и по почкам. Бандит упал на колени, и новоявленный Хасан стал с неистовой жестокостью забивать его ногами. Никто не вмешивался. Бандиты покорно, со страхом на лице, наблюдали, как избивают их товарища.
