Он молниеносным беззвучным движением вышел из нее, заключив ее в объятия. И его слова более не источали злобы, они были страстными и наполнили ее сердце болью и раскаянием.
— Ах, Брин, я никогда не хотел причинить тебе боль. И я ни за что не стал бы делать тебе больно. О господи, я так ужасно, ужасно виноват. Пожалуйста, не бойся меня. Мне невыносимо думать, что ты меня боишься…
Смысл его слов дошел до Брин только через несколько мгновений, она поняла, что он отказывается от своих слов, что причина его боли в чем-то таком, что, как кинжал, когда-то давно пронзило его сердце. Через некоторое время она высвободилась из его рук, чтобы взглянуть ему в глаза.
— Ты никогда не причинял мне боли. И я не боюсь тебя, Ли.
Он молчал секунду, но это показалось ей целой вечностью. А потом он поднял руку, чтобы прикоснуться к ее лицу. Его рука дрожала, когда он утирал ее слезы.
— Тогда почему ты плачешь?
— Потому что… — Брин осеклась.
Она хотела сказать ему правду, хотела спросить, действительно ли он ее любит. Но не смогла. Возможно, он и сам не знает. А любовь… Ну, Брин уже знала, что этим словом можно обозначить все, что угодно. Прежде чем окончательно довериться ему, ей надо убедиться, что любовь для него — это навсегда, навечно. И что этот мужчина будет способен любить всю жизнь трех маленьких мальчиков, которые ему не родные.
Но Брин надо было сказать ему в ответ хоть что-то, потому что та тревожная озабоченность, высказанная им и шедшая из самой глубины его души, была ей непонятна, и она никогда не видела его таким огорченным.
— Ли, я клянусь тебе, что не боюсь тебя, и ты никогда, никогда не причинял мне боли. Я думаю, это просто ночь. Я так обеспокоена и напугана. И сегодняшний вечер был просто ужасен. А когда ты набросился на меня…
— О, Брин, — простонал Ли, — я прошу прощения. Я не знаю, что на меня нашло. Можешь ты простить меня?
— Да, конечно, Ли. Но, пожалуйста… можешь ты мне сказать, чем ты так… опечален?
Он вздохнул, провел ладонью по ее щеке, потом лег на спину, головой на подушку и уставился в потолок.
— Когда-нибудь, Брин. Не сейчас.
Неожиданно по его телу пробежала дрожь, и он заговорил тихо, даже с сомнением:
— Брин, ты никогда не находила, что я… грубый?
Брин улыбнулась и положила голову ему на грудь, озадаченная его словами.
— Горячий, бурный, страстный, напряженный, сильный и могучий. Настоящий ураган, да. Но грубый — никогда. Ты — огонь, ветер и легкий бриз, и я люблю их всех.
Он промолчал, перебирая ее волосы, подтянул ее поближе и положил подбородок ей на голову. Брин подождала минуту, чувствуя, как он сейчас нуждается в ее поддержке. Потом она тихо сказала:
— Пожалуйста, расскажи мне о твоей жене, Ли.
— Она умерла, — произнес он бесцветно.
— Я это знаю, Ли. Но, пожалуйста, объясни мне, что тебя так глубоко ранило.
— Я обязательно это сделаю, Брин, я обещаю. Скоро.
Неожиданно он поднял ее над собой и придвинул к себе так, чтобы его губы благоговейно коснулись ее губ. Затем перевернул ее на бок и улыбнулся, когда она очутилась лицом к нему, и коснулся ее смятого платья, которое все еще было на ней.
— Можем мы избавиться от этого? — спросил он. — Я хочу спать с тобой, а не с тряпкой.
Брин молча стащила платье через голову, выбросила его из постели и устроилась рядом с Ли.
Можно было сказать тысячу разных слов, но они не произнесли ни одного. Они просто лежали рядом, и через некоторое время Брин заснула.
Позже она проснулась — сама не зная, сколько времени проспала, и обнаружила, что в постели одна. Обеспокоенная, она приподнялась и огляделась.
Ли стоял у двери на балкон и молча взирал на мрак ночи. Лунный свет очерчивал его профиль, такой сильный и гордый… но его черты терялись в тени, и она не различала выражения его лица.
— Ли! — тихонько позвала она.
Он вернулся, скользнул к ней в постель и крепко прижал к себе.
— Я разбудил тебя? Извини.
— Ли, это не имеет значения. Я просто хочу помочь. Ты дал мне все…
— Нет, — поправил он. — Это ты дала мне все.
Его руки сомкнулись вокруг нее, а потом он наклонился над ней, глядя ей в глаза.
«Я схожу с ума, — подумал Ли. — С каждым днем все больше понимаю, как сильно она мне нужна, и вот — я чуть было все это не разрушил…»
— Этим вечером я любил тебя как дикарь, — сказал он ей. — Позволь мне любить тебя нежно, бережно…
Он и любил ее нежно, лаская, ловил каждый ее взгляд, когда его руки касались ее. Брин, одетая только в лунный свет, почти потеряла сознание. Его пальцы с обожанием касались ее груди. Его губы нашли шершавые кружочки на верхней их части и превратили их в сказочные вершины. Он лизнул и слегка укусил каждый, оросив их своим языком, доведя их до полного расцвета крепким прикосновением рук.
И снова он посмотрел на ее тело, распростертое рядом. На розовато-кремовую грудь, которая вздымалась от учащенного дыхания. Изгиб ее талии. Такой изысканный. Какая она хрупкая и длинноногая… бедра тоже с красивым изгибом. Она же танцовщица, напомнил он себе. И это она заставила его танцевать на вершине блаженства.
Ли снова коснулся ее с обожанием и снедавшей его страстью. Его руки, такие горячие и обещающие, обошли всю ее, с ног до головы. Его губы ласкали и пробовали на вкус ее плоть, его язык посылал огненные сполохи по ее животу, вниз, в самый укромный уголок. Он осторожно перевернул ее, покрывая поцелуями сверху донизу ее спину.
А потом Ли повернул ее к себе лицом, любя ее с величайшей нежностью, теряя голову от безумной страсти, в то время как она, под ласковыми прикосновениями, извивалась с грацией танцовщицы, шепча и выкрикивая его имя, зарывалась пальцами в его полосы, умоляя его взять ее…
Ли так и сделал, открывая для себя, что Брин может быть такой же страстной и такой же требовательной, как и он сам.
Она, глядя на него, поднялась над ним в лунном свете и улыбнулась ему.
— Давай теперь я буду любить тебя, — прошептала она, наклоняясь, чтобы коснуться сосками его груди, — как дикарка…
Ли улыбнулся, заключая ее в объятия.
— Любимая, делай со мной все, что пожелаешь…
Много позже он напомнил ей, что им надо поспать. Что завтра тот день, когда они заберут домой Эдама.
Им необходимо отдохнуть, чтобы быть в хорошей форме.
Брин улыбнулась про себя, благодарная сумасшествию этой ночи. Ли не оставил ей времени для грустных мыслей.
Он дал ей нечто — она и сама пока не очень хорошо понимала, что именно.
Но что бы ни случилось, теперь он с ней в этом самом трудном испытании в ее жизни.
