Ждала моего голоса.
— Во-о-от, — сладко протянул Ефим, — Это другое дело, наглый бросс. Вот таким ты мне больше нравишься… Таким и должен быть твой народ — сидеть на цепи!
Последние слова он будто выплюнул.
— Северная собака!!! — крикнул он, его голос полетел эхом по пещере.
Я промолчал, не сводя взгляда с кикиморы. Маг явно пытался раскачать меня на эмоции, заставить сказать хоть слово.
— Ну что ж, я вижу, ты что-то знаешь об упырях, — Ефим недовольно поморщился, — Это королева болотных кикимор, мавшина любимица, и она у меня на цепи. Представляешь?
Поджав губы, я ещё раз оценил размер кикиморы. Теперь понятно, почему такая огромная. Кстати, интересно, а что Мавша сказала бы на это?
Ефим будто прочёл мои мысли.
— Не бойся, это озеро зачаровано Магией Крови. Мавша не слышит свою кикимору, но зато ты теперь понимаешь, что сил у твари много. О-о-очень много!
Он замолчал, будто ожидая от меня ответа. Но я не проронил ни слова… Всё это время я думал, а не пора ли теперь и мне вытащить свой главный козырь.
— И это тоже подарок Вайкула, кстати, — пробурчал Ефим, а потом почесал затылок, — Знаешь, даже грустно стало. Какая ирония получается… Ведь именно Вайкул спас мне сегодня жизнь, так?
Я демонстративно не обращал на него внимания, наблюдая за упырём. С мутантом-кикиморой мне точно не справиться. И даже проверять не хочется, какие у неё способности.
Но вот слова о Вайкуле заставили меня снова вспомнить о сумасшедшем послушнике из темницы. «Оно спрятано под маяком»… А ведь того послушника Ефим вытащил из замка Вайкула.
— Признаться, ты меня впечатлил, — Ефим всё откровенничал, — И даже напугал… У тебя есть яйца, бросс, но, видит Бездна, везёт сильнейшим.
Его взгляд время от времени падал на моё Червонное Кольцо, и я понял, о чём он теперь думает. Как бы всё провернуть так, чтобы ему досталась моя сила.
Нет, вестник тупости… Если упырь попробует кровь, у него ты уже ничего не отнимешь.
Заметно было, что Ефим злится. Со мной у него получилось так же, как и с Агатой — идиот загнал меня в ловушку, но теперь сам до меня добраться не может.
Ну что ж, вестник ту… кхм… кажется, я начинаю повторяться… в общем, Магией Крови надо уметь пользоваться, а не создавать барьеры направо и налево. Это любой идиот сможет, только нарисуй ему формулу.
Ефим ещё помялся у выхода и оглянулся назад. Сам он в эту пещеру ни за что не сунется и теперь раздумывал уйти.
Я тут же поднял руку, привлекая его внимание. Ну, раз варварская прямолинейность не помогла, придётся включить умного Всеволода. Тем более, его слова про «яйца» подкинули мне идею.
Ефим недоверчиво прищурился, потом покосился на упыря. Я ещё раз помахал рукой и показал себе на рот. Мол, поговорить хочу.
Старший маг выругался и, мельком глянув на кикимору-упыря, нажал на брошь. Но палец далеко не убрал, всем видом показывая, что нажмёт сию секунду, если я двинусь.
— Что ты хотел, бросс?
— Ты… кха… — я кашлянул и стукнул себя в грудь, — Ох, плохо от чеснока…
— Почему он тебя не убил⁈ Это было сильнейшее зелье! — возмутился Ефим.
— Он меня ослабил… Я про это и хотел, кстати, поговорить… — просипел я, ещё раз кашлянув, — Давай открою секрет, а ты оставишь мне жизнь.
Ефим прищурился.
— Секрет?
— Как убивать таких, как я… — мой шёпот свистел в пещере, — Ты ведь не дурак, Тёмный Жрец. Ты ведь знаешь, что будут и ещё бросские воины? На моё место придут другие.
Маг немного помолчал, время от времени косясь на кикимору. Потом в его глазах мелькнул огонёк превосходства… Он явно придумал, как обмануть глупого бросса.
А мне только это и надо было.
— Ну, хорошо, дарую тебе жизнь, — Ефим даже убрал палец подальше от броши, — Все мы получили видение от Бездны. Хотя, признаться честно, я не верил в чеснок… Это глупость какая-то!
— Дело не только в нём, — я сокрушённо покачал головой.
— Ну⁈ — старший маг чуть не запрыгал от нетерпения.
Я прикрыл глаза, всем своим видом показывая, как мне трудно предавать своих бросских воителей, которые придут бороться с Бездной. На самом деле я с трудом сдерживал смех, потому что перед внутренним взором предстало, в каких теперь клоунов превратятся служители Тьмы в этом мире.
С театральным вздохом я прошептал:
— Бубенцы…
— Что⁈
Я оглянулся, будто опасаясь, что меня подслушают высшие сущности, и сказал чуть громче:
— Золотые бубенцы.
— Что? — растерянно вырвалось у Жреца, — Какие ещё, на хрен, бубенцы⁈
— Смазанные чесноком, в идеале. Их звон… — я содрогнулся всем телом, — Это кара небесная! Это крик из преисподней! Это… это… сме-е-ерть!
Ефим, глядя на мою реакцию, расплылся в улыбке.
— Бубенцы, говоришь? И всё?
— Этого что, мало⁈ — в ужасе вскрикнул я.
Тот будто и не слышал моего крика.
— Ну что ж, бросс… Спасибо за науку, Бездна хорошо вознаградит меня, — он расхохотался, — А ты сдохнешь здесь!
— Да что ж я за идиот!!! — я страдальчески шлёпнул себя по лбу. Ведь я понял, как же он ловко меня обманул.
А Ефим, хищно скалясь, снова нажал на брошь.
Ещё некоторое время он получал удовольствие, глядя, какой вселенский ужас плещется в моих глазах. Затем, развернувшись, он исчез в проёме — мелькнула его тень на стене, и хохот Жреца я ещё долго слышал на фоне прибоя.
На самом деле, мне было трудно играть эту сцену. Во-первых, лицо варвара казалось мне деревянным… Диапазон эмоций тут был небольшого уровня, примерно как у лесного пня. Пень удивлённый немногим отличается от пня испуганного.
Вот Всеволод Десятый играл, как бог… то есть, кхм… как артист имперского театра.
Ну, и во-вторых, мне самому было трудно не рассмеяться. «Бубенцы, смазанные чесноком». Ну надо же! О приближении врагов теперь я буду узнавать не только по запаху, но и по мелодичному звону…
Я ухмыльнулся. Ну, а теперь козырь.
Прикрыв глаза, я постарался нащупать хоть какие-то крохи магии воздуха. Источник огня чувствую, как свою руку, а вот воздух… Ну, должен же этот Стрибор как-то призываться?
«Стрибор!» — мысленно позвал я.
Тишина.
«СТРИБОР!» — мой мысленный призыв
