— Если вы надеетесь, что суд над членами вашей семьи не получит широчайшей огласки, то это напрасные надежды, — предупредил Тьерр. — С минуты на минуту сюда явится всекосмическая полиция с постановлением на аресты, Люкиэль.
— Лорд Люкиэль, — высокомерно поправил эльф. Он обратился к дяде и отчиму: — Вы правы, обстоятельства поменялись.
Еле заметное движение головой — и несколько энергетических сетей чуть не спеленали Тьерра на месте. Литэйра спасло чутье, предупредившее о появившихся в запахе эльфа солоноватых нотках агрессии, и молниеносная реакция — он оказался вне зоны поражения за миг до того, как охранники нажали на пусковые кнопки. Его ответный залп пропал в защитной пелене, выставленной Лориэлем, а Люкиэль тем временем метнул в Тьерра заклинание неподвижности. Тьерр не успел увернуться одновременно от новой сети и магии — его ноги задело заклинанием, и он растянулся на полу. До того, как он успел выставить в защитном жесте руки с бластерами, его спеленали сетями, а всё оружие вырвали магическими силками. Люкиэль бросил в коммуникатор несколько отрывистых приказаний, холодно посмотрел на трепыхающегося на каменных плитах Тьерра и обернулся к родственникам:
— Вам нужно было довериться мне, а не пытаться втихаря решать общие проблемы. Проще было найти повод кремировать тело отца, чем сейчас расхлёбывать заварившуюся кашу. Заканчивайте с минированием и снятием охранок! Я полагал, что внезапный психоз отца после удачного запуска «игры» спровоцировал его на суицид, и сумел смириться с таким его выбором, хоть и не смог понять его метаний. Выходит, авария не была самоубийством.
— Он собирался явиться с повинной в главное управление всекосмической полиции сразу после гонок, — ожесточённо прошипел Лориэль. — Мой брат так и заявил мне и Микэлю, когда мы помогали ему закрепить защитный шлем на голове. Вы все уже пожелали ему удачи и ушли, а этот слюнтяй, мой братец, начал лепетать, что он не ожидал такого сокрушительного эффекта от нашей последней разработки, что миллиарды погибших в сотне миров — это чересчур. Дескать, он не сможет жить с таким грузом на душе. Что ж, мы помогли ему избавиться от груза, заодно решив нежданную проблему.
— Мой телохранитель Вориэль запрограммировал гравикорт крутиться по треку, и всё прошло как нельзя успешнее, — завершил рассказ Микэль, установивший последний взрывной снаряд. — Мы не стали сообщать о происшествии тебе, так как полагали, что тебе будет проще не знать о том предательстве, на которое собирался пойти твой отец.
— Я пережил его «самоубийство», мысль о предательстве тоже переживу. Нам следует сказать «спасибо» господину Гордеону, что он сам любезно вызвал меня сюда, забрав коммуникатор у охраны.
— Мы не ожидали от него такой прыти! — прорычал глава охраны, злобно сверкая узкими глазками.
— Тем более «спасибо»! — Это Лориэль отвесил Тьерру издевательский поклон. — Вдвоём мы с Микэлем могли бы и не справиться с бравым полицейским, так что с его стороны было очень мило привести к нам подкрепление. Шпионя во дворце и влезая в чужие дела, вы, Гордеон, не сумели разнюхать самого главного. Гениальным учёным-магом являюсь не я, это Люк у нас родился вундеркиндом. Все идеи спасения нашего мира принадлежат Люку, мы всего лишь верные его последователи, реализаторы его проектов.
Тьерр смотрел в ледяное презрительное лицо Люкиэля и не верил, что мог так ошибиться в оценке мыслящего и чувствующего существа!
— Поразительно, — выговорил, наконец, Тьерр. — Я не раз слышал, как ты, Люк, обсуждаешь с советниками и придворными статистику гибели людей от некачественных продуктов и смертельных вирусов, как выражаешь соболезнования семьям погибших, и за все эти долгие месяцы я ни разу — ни разу! — не распознал в твоём голосе и запахе ноток вины и раскаяния, лишь чистую злость. Я полагал, что это праведная злость на негодяев, истребляющих людей, а на самом деле ты раздражался оттого, что срываются твои планы уничтожить их как можно больше!
— С чего бы мне раскаиваться? Я не сошёл с ума, как отец, — брезгливо поморщился Люкиэль. Его красивое, идеально симметрично лицо стало выглядеть гротескной маской. — Разве ты, литэйр, испытываешь муки совести, когда травишь шурхов на космическом шаттле или тараканов в рабочем кабинете? Мне куда тяжелей давать разрешение на отстрел волков и расплодившихся кроликов! У меня сердце кровью обливается на каждой охоте, однако я понимаю, что размножение одних видов не должно приводить к вымиранию других видов — и слежу за равновесием в природе. «Разумное» же население расползается по планете, как злокачественная опухоль, и нуждается в срочном иссечении. В вырывании с корнем, в удалении молодых побегов!
— Так ты — спаситель миров, Люкиэль? — насмешливо протянул Тьерр.
— Скорее дезинсектор, санитар-очиститель. Природа твоего мира, Тьерр, умирает, как у нас?
— Нет, население моего мира всегда жило в гармонии с природой.
— Прекрасно, тогда оно не нуждается в чистке и прореживании, а про моих подданных такого не скажу. Они не желают ограничивать себя в своих запросах, в своём стремлении бездумно размножаться, так что ограничивать их приходится мне.
Тьерр просчитывал расстановку сил, краем уха слушая речи Люкиэля, обсуждающего с сообщниками стратегию их дальнейших действий. Стратегия была продуманной и вполне осуществимой, тем более что Лориэль с Микэлем заранее позаботились подвести улики под мнимого убийцу и их планы уже вовсю реализовывались, осталось лишь дождаться результата. Тьерр слушал и думал:
«Самые опасные маньяки — те, что убеждены в неоспоримом превосходстве своего разума над всеми прочими и поэтому полагают себя вправе выступать в роли высшей силы, принимающей „верные и полезные“ решения за всех. Смертельно опасны фанаты одной идеи и неважно, насколько благой эта идея выглядит. Мировоззрение, основанное на том, что существует абсолютно верная для всех доктрина, абсолютно правильный для всех путь — порочно само по себе, даже если не предполагает массовых убийств. Идея сбережения природы тоже изначально их не предполагает».
— Если вы намерены убить меня, то советую ускориться — скоро здесь будет куча полицейских, причём точно не тех, что входят в вашу шайку. — Тьерр пренебрежительно сплюнул на пол.
— Всё еще пытаешься держать нас за идиотов? — хмыкнул Люкиэль. — Система магических стражей мигом среагирует на смерть полицейского при исполнении и никакой купол не убережёт нас от мгновенной высадки вашего десанта. Нет, пока твои агенты не добрались до нас с разрешением на аресты, эксгумацию и с постановлением о принудительном снятии всяческих защит с поместья, мы успеем обдумать, что нам делать. Ты полезнее живым, чем мёртвым, Гордеон, и я рад, что мои торопливые родные не сумели тебя прикончить.
Люкиэль подошел ближе к магическим сетям, в которые был запутан Тьерр, и произнёс самодовольно:
— Видишь ли, без твоих показаний об этом последнем часе в склепе, меня никто не заподозрит в причастности к тем действиям, что ты считаешь преступлениями. У меня развязаны руки, а моих высоких сообщников в других мирах твои люди не вычислят, не просканировав нашу память. А они доступ к ней не получат: я — невиновен, а Лориэль и Микэль прямо сейчас сбегут и стартуют к тёмным мирам, где их не достанет никакая полиция. Наша «шайка», как ты выразился, состряпает для них хорошее прикрытие, которое не так-то просто будет разбить в суде. Потом наши приверженцы и друзья в сотне миров помогут поднять шумиху в прессе о произволе, творимом всекосмической полицией.
