соседку по комнате девают — непонятно, да и неинтересно.
Утром меня неожиданно находит Ира Моклик.
— Толя, тебя вчера вечером девушка искала, вернее, женщина. Беременная. Молодая. Что-то про мужа говорила своего. Потеряла его.
— Не понял, — честно сказал я.
— Ну, он футболист, и ты его отправил там куда-то в Ростов, — поясняет Ирина.
Я вспоминаю сосватанного в «Ростсельмаш» будущего форварда сборной СНГ и обещаю узнать. А будет ли СНГ вообще?
— Вот и хочу узнать у тебя, подскажешь? — вдруг проникает в мои уши просьба Ирины, которую я прослушал.
— Что? Повтори? — прошу я.
— Ты же в спорте разбираешься? Скажи, какие у «Спартака» шансы с «Брюгге» в кубке УЕФА?
— Выиграют и дома и в гостях, а вот в весенний этап не пройдут, вообще, у наших команд с этим этапом плохо, — отмахиваюсь, вспоминая я.
Зря, что ли, я статистику вёл в школе, в тетрадки выписывал матчи голы и прочее?
— Стоп! А тебе зачем? Ты же футбол не смотришь? — удивляюсь я.
— Так, случайно с парнем познакомилась на ипподроме, а он с кем-то там спорит, — покраснела комсомолка.
— У нас что, и ипподром в городе имеется? — удивился я. — А футбол при чём тут? И что, там ставки принимают?
«Блин, вроде лотерея «Спортпрогноз» только в 87 появится же. А на ипподромах разве делали ставки в СССР? Или всё нелегально там? Во что она вообще влипла?» — быстро размышлял я.
— Да нет, просто спорят, — попыталась уйти Ира.
— Стоять! Давай отойдём, поговорим! — оттаскиваю девочку в уголок кабинета.
Глава 32
То, что в городе есть ипподром, меня удивило, а уж про ставки на спортивные матчи вообще и подумать не мог. Но для начала я выяснил, какая муха укусила мою помощницу, и она посетила сие место.
— Захотела верхом научиться ездить, — честно призналась Франтишковна.
Оказалось, практически в пяти минутах от центра города, недалеко от Енисея, есть огромная площадка ипподрома, и вообще, это старейшее спортивное сооружение края открыто ещё в начале века. Рядом Троицкое кладбище — то ещё соседство, на его территории находится старинный Свято-Троицкий собор аж 1842 года издания! Ходим с Моклик по кладбищу, а оно огроменное — тридцать тысяч захоронений, в том числе и эта могилка 1843 года мещанина Федора Коллегова. Сюда мы сорвались сразу после обеда. Дружок Иркин, тот самый азартный спорщик, работает здесь сторожем. Под видом живого интереса к местным достопримечательностям попросил Иру уговорить своего друга Яна, так зовут этого высокого голубоглазого парня, показать мне ипподром и старинные постройки вокруг него, мол, интересуюсь историей города. Сейчас хожу и пытаюсь плавно подвести разговор к теме, которая меня интересует. Не про могилы, хотя действительно много интересного тут, а про ставки. Кто с кем, какие гарантии и так далее. Ставки в СССР? Сейчас ипподром был единственным местом, где официально разрешено делать ставки на спортивные соревнования, и работал тотализатор. Средний оборот тотализатора Ян не знал, но, по его словам, десятки тысяч рублей на каждом событии официально, а был и неофициальный! События происходили чаще, чем раз в неделю, вот и прикинь оборот. Ян сказав «А» заткнулся и категорически не хотел говорить «В». Не помогла даже неожиданно ласковая Моклик, держащая его за руки как школьница, каковой она, впрочем, и являлась.
— Директор Центрального московского ипподрома Михаил Эфрос спрашивает: «Вы думаете, это лошади стоят на фасаде Большого театра? Нет, это Большой театр стоит на лошадях!» — трепал байки бодрый сторож, но про футбол молчок.
— Ир, ты в горком поедешь? — потеряв терпение и всякую надежду разговорить скрытного парня, я решил поработать на благо комсомола.
— Да чуть позже, мы с Борисом планируем сегодня ателье прозванивать по поводу обмерки девушек, — рассеянно сказала она, прижимаясь плечом к объекту своего внимания.
— О! Не забудь ему про долг напомнить! — вскинулся «объект» и, поняв, что проговорился, опять заткнулся.
Оп-па! Наш коллега по орггруппе Борис, оказывается, в теме! Еду в горком, довольный тем, что есть ещё один источник информации, и ему молчать будет сложнее, я всё-таки его начальник.
— Тебя Егор искал, насчет парикмахера. Мы же уже решили эту проблему — всем девушкам сделают одинаковые прически, — ловко отвел разговор с неудобной для себя темы очкарик Боря, поглядывая, не слышит ли ещё один член нашей орггруппы, Полина, фразу про долг.
Та не слышала, к его счастью, и истово трепала Илью за рукав, требуя отчёта по поводу перерасхода средств на памятник. Она что, думает — Илюха в доле? Да там и перерасход смешной, рублей сорок всего.
Ни возможная финансовая нечистоплотность, ни звонок от гостя-москвича меня от основной темы не отвлекли.
— Что за долг? Колись, — отвел я Борюсика в сторону. — Мог и попросить у меня, я бы занял, зачем в долги залазить, да ещё таким людям!
При этом я светил пачкой денег, которые взял с собой на переговоры с Яном, думал, как-то это его стимулирует. Никаких «таких» людей я не знал, а сказал наугад, взяв на понт и попав в точку!
— Что, две сотни займёшь? — удивился Боря.
— Займу, если поможешь поставить на кубок УЕФА на «Спартак» рублей пятьсот, — кивнул головой я.
— Ты про матч с «Брюгге»? — выдал себя с головой Боря и тут же вжал толстую очкастую головенку в плечи.
Получилось плохо, шеи у парня не было. Как так? А толстый он, вот у всех есть шея, а у него не замечено.
— Ставлю на победу «Спартака» в обоих матчах! — решительно говорю я.
Можно было ещё и счёт сказать, но не помню его в домашнем матче, в гостях, вроде, 3-1 выиграли, а про домашний забыл.
«Тоже мне, Есенин недоделанный», — ругал я самого себя.
Есенин — это сын того самого Есенина, сейчас основной спортивный статистик в СССР, если кто не знает.
— Только ни слова никому! — попросил Боря тихим голосом.
— Не вопрос! От себя ставь! — говорю я и спрашиваю: — А не кинут нас как лохов?
— Чего? — не понял парень.
— Не обманут, говорю? А то у меня разговор короткий — обманут, пусть потом ходят
