девушку, потом устроился в кресле напротив и, откинувшись на спинку, закрыл глаза.
**********
Я очнулась в широком помещении с невероятно белоснежными стенами. В глаза ударил непривычно яркий свет. Я машинально подняла руку, чтобы ладонью прикрыть глаза от солнечных лучей, когда внезапно поняла, что в мою руку воткнута капельница. Я тут же опустила ее обратно, повернула голову в сторону, спасаясь от режущего света и внезапно поняла, где нахожусь. Это была больница. Прямо напротив моей койки находилось широкое окно, через которое я отчетливо разглядела больничный коридор с выкрашенными в светло-салатовый цвет стенами. Рядом с широкой койкой стояла тумбочка, на которой я увидела голубую вазу с букетом прекрасных свежих роз. Их слабый сладковатый аромат пронизывал воздух, наполняя его приятным запахом.
«Майкл!» — пронеслось в голове. Я дернулась, словно хотела встать, а потом заплакала, вспомнив все, что произошло на острове. Картина гибели Лоусона четко отпечаталась в моей памяти. Осознание того, что Майкла больше нет, жгло мое сердце раскаленным железом. Такой боли я еще никогда не испытывала. Я всхлипнула. По щекам катились неконтролируемые слезы. В тот же момент дверь в мою палату скрипнула и на пороге возникла высокая фигура в белом халате, наброшенном на одежду.
— Мэл? — раздался знакомый голос.
— Убирайся, — прошептала я, с трудом узнавая свой ослабевший голос.
— Прости, — лицо псевдо-Клайва возникло передо мной. Парень подошел, пододвинул кресло к моей постели и опустившись в него, взял в свою руку мои пальцы. Я скривилась от неприязни и отняла ладонь.
— Уходи, — повторила холодно.
— Я должен тебе все объяснить, — сказал он, — чтобы ты не считала меня таким чудовищем. Я спасал твою жизнь!
Я сипло засмеялась сквозь слезы.
— От кого ты меня спас? От Майкла? — смех начал душить меня. — Если бы не он, я давно была бы мертва! — Я с яростью и вызовом посмотрела в голубые глаза рыжего.
— Ты не понимаешь с кем имела дело, — попытался он оправдаться, — Лоусон был совсем не тем человеком, за которого себя выдавал. Он был убийцей!
Я перестала смеяться.
— Почему ты убил его? — спросила я и с удовольствием увидела, как застыло его лицо. — Мне казалось, вы друзья? Ведь между вами была какая-то нить, связывающая вас… Он тебе доверял, а ты его убил. Я не думаю, что он выстрелил бы в тебя, хотя мог. Ты идиот, Питер Говард!
Питер напрягся и резко встал с кресла.
— Поговорим после, когда ты станешь более вменяема, — сказал он явно намереваясь уйти.
— Я хочу знать только одно, — бросила ему в спину. — Почему ты его убил?
Мои слова заставили агента остановиться на самом пороге, когда его рука уже легла на дверную ручку.
Несколько секунд мне казалось, что он вот-вот обернется и что-то ответит на мой вопрос, но это ощущение прошло. Питер вышел и с силой захлопнул за собой дверь. А я откинулась назад на подушку и закрыла глаза.
**********
Намного позже от федералов, бравших у меня показания я узнала, что Роберто Сантьяго и его приспешники были пойманы, арестованы и теперь дожидаются суда под стражей. Из всех людей, на которых велась охота, выжили только двое, и одной из этих двоих была я. Женщина по имени Бланшет, охотница, оказала сопротивление и ее застрелили на месте.
Меня выписали из больницы, обязав посещать регулярно психиатра. Врачи очень переживали за состояние моего душевного равновесия. Я не выполняла наставления докторов, так как просто не могла себе представить, как буду объясняться с совершенно незнакомым и равнодушным ко мне человеком о том, что испытала и о том, кого потеряла.
Несколько раз пытаясь пробиться в морг, я надеялась, что мне отдадут тело, ведь останки Лоусона привезли в Йорк, куда прибыли и все федералы. Подозреваю, что проводилось вскрытие. Что они искали в его теле, ума не приложу. Главным для меня было то, что он теперь рядом и будет похоронен в моем городе. По крайней мере, именно так мне все объяснили.
Мои родители, узнав, что произошло со мной на «Райском» острове, пришли в ужасе. Мама долго плакала, говоря, что это ее вина, что она купила мне эту треклятую путевку, а я никак не могла ей объяснить, что ничьей вины тут нет. По крайней мере не моей семьи. А отец не понимал, зачем мне эти походы в морг.
Линда всячески пыталась вытащить меня из дома и отвлечь от произошедшего. Но я не могла отвлечься. И я хотела сама похоронить Лоусона.
Сначала мне отказывали, выдумывая всякие нелепые объяснения. Его родственников искали, но, кажется, безуспешно, а после мне просто сообщили, что Майкла похоронили на кладбище, и я отправилась уже на могилу.
Смотритель кладбища, приземистый пожилой мужчина по фамилии Хадсон, по моей просьбе показал свежий холм с каменной табличкой. Ни цветов, ни привычных венков с надписями: от любящей жены, от скорбящих родителей, от друзей…
Как будто его никто не знал! Словно его и не существовало в этой жизни.
Я положила маленький букетик на землю и присела на траву не в силах перестать плакать. Мир стал другим без него. И пусть для кого-то Майкл был убийцей, но ведь он работал на правительство, выполнял только их приказы, разве это не делало его вину меньше? Кто-то же должен был выполнять и эту грязную работу, чтобы мир стал чище от уродов, убийц и террора. Побывав на «Эдеме» я поняла, что существуют такие люди, которые опасны для других и их уже не изменить.
В один прекрасный день мы встретились на кладбище с Питером.
Сначала я решила, что у федерала проснулась совесть, но, как оказалось, он пришел вовсе не к Майклу, а ко мне.
— Привет, — проговорил рыжий, глядя на меня пристальным взором.
Я не ответила. Слова были, но не такие, какие должны звучать в скорбном месте.
— Поговорим? — предложил Говард.
— Говори, — позволила я.
Он замялся. Поднял руку и запустил длинные пальцы в густую огненную шевелюру. А я стояла рядом с надгробием Лоусона и рассматривала его в новом с иголочки костюме, при галстуке, с дорогими часами на руке при модной стрижке, гладко выбритого и отвратительно ухоженного. Смотрела и мне было тошно.
— Слушай, мне придется на какое-то время исчезнуть, — его голос звучал удивительно неуверенно.
— И? — я все еще не понимала, к чему он клонит.
— Когда я вернусь, возможно, мы…
Я вопросительно изогнула бровь.
— Ты мне нравишься, Мелани, — наконец, выпалил Питер. — Я понимаю, что твоя рана на сердце еще глубока, но время ведь лечит. Что, если
