ты такой?!
– Уйди отсюда, гнида долбанная! Ненавижу!
– Сам уйди! Псих! Подлец! Гадина, подлая гадина! Я всем все расскажу! – сорвалась на фальцет фрау Бауэр и помчалась прочь, заливисто визжа на весь зоопарк. Она направилась вперед, чтобы посетить все инстанции, которые должны были непременно знать, что за подонок затесался в славные ряды защитников Рейха.
На этом безобразная сцена закончилась. Шнайдер и Кэт снова остались одни.
– Прошу прощения за ужасную сцену, – сказал смущенно Шнайдер. – Японцы в таких случаях делают харакири.
– Кто это? – спросила Кэт.
Шнайдер виновато посмотрел на нее и ничего не ответил.
– У вас теперь будут неприятности в СС, – сказала Кэт.
– Да ладно! – Шнайдер махнул рукой. – Какие там могут быть неприятности? Здесь даже аморалку не пришьешь.
– Рада слышать, – Кэт мило улыбнулась. – Что ж, мне пора, спасибо большое за экскурсию в зоопарк, до свидания.
– Подожди, может мы…
– Нет, нет, нет, – быстро заговорила Кэт. – Пожалуйста, на сегодня хватит развлечений. Очень много для одного дня.
– Извини, – сказал еще раз Шнайдер.
– До свидания.
Кэт упорхнула, Шнайдер остался в одиночестве. Как всегда в тяжелые моменты, он закурил. Он был зол на себя, на Кэт, на фрау Бауэр, но больше всего на тупых, невозможно тупых зебр, которые продолжали что-то мрачно жевать.
– Сансара, – сказал он себе. – Вот так взлетишь на секунду, расслабишься – и сразу же последует возмездие. И еще какое возмездие! Ладно, к черту, – Шнайдер уверенно пошел к выходу.
– Где фрау Шульц? – строго спросил Шнайдер на кассе.
– Она ушла, – ответила кассирша испуганно.
– Повезло ей, – заметил Шнайдер. – Сейчас бы она у меня загремела на зону!
– За что?
– За что, за что! – бросил Шнайдер. – За антиарийскую пропаганду, вот за что. Ладно, свободны, отдыхайте.
Шнайдер устало брел к машине. «Вот сволочь, – думал он о фрау Шульц. – Заложить меня фрау Бауэр, это же надо придумать, а? Интриганка чертова. И вот что это ей принесет – ни черта! Но ведь настучала же, крыса крашеная! Ну, попадись ты мне только!»
К счастью для фрау Шульц, она верно оценила последствия своего поступка. Несколько месяцев не показывалась она в своей в квартире, пока не почувствовала, что опасность миновала.
Инженер Майерс и казенный дом
Люди, уважайте и цените природу, особенно парки! Садовник, глупый тиран, не стриги ты деревья конусом, пирамидой и прочими геометрическими фигурами. Треугольники из кустов навевают в лучшем случае тоску и скуку. Не насилуй ты растения, последуй заветам великого Руссо, преклонись перед природой, насладись красотой её естественных пейзажей, стремись к постижению ее равновесия и гармонии. Все должно расти естественно, мило, привольно.
Хотя, конечно, бдительный садовник со своим секатором и тут не имеет право расслабиться! Любой побег, выросший против законов гармонии и равновесия должен быть изъят, каждая засохшая ветка – убрана, каждый враг природы – убран, дабы великолепный парк не превратился в безобразный бурелом.
Так думал Шнайдер, гуляя в девять утра по гравийным дорожкам парка Сан-Суси. Стояла обычная немецкая погода: город прихлопнули шапкой серых облаков, и весна вместе с солнцем ушла на юг, к итальянцам и французам. Полковник был озабочен и хмур.
– Где же ты, инженер? – думал он, оглядываясь по сторонам.
Майерс должен был уже полчаса назад быть здесь, чтобы выслушать очень важное сообщение Шнайдера. Но Майерса не было, и это тревожило полковника.
Наконец, из-за деревьев показалась грузная фигура инженера. Увидев его, Шнайдер облегченно вздохнул и неспешным шагом направился ему навстречу.
– Прошу прощения за опоздание, – сказал запыхавшийся Майерс. – Проклятые трамваи по выходным почти не ходят.
Он вдруг закашлялся глубоким грудным кашлем.
– Боже, да вы больны! – воскликнул Шнайдер. – Вы были у врача?
– Какой к черту врач! – сказал сердито Майерс. – Нет у меня никакой простуды. Наверное, аллергия какая-нибудь.
– Хорошо, не будем спорить, – дружелюбно улыбнулся Шнайдер. – Скажите, Майерс, вы бы хотели пройтись или сесть где-нибудь в кафе?
– Где вы тут нашли кафе?! – хмыкнул Майерс. – Одни деревья вокруг.
Как и многие машиностроители, инженер не был силен в биологии: бук, ольха и платан сливались у него в общее название «лиственные», как у дальтоника красный и зеленый сливаются в общий коричневый цвет.
– Можем проехать куда-нибудь, у меня машина рядом.
– Нет уж, говорите тут, – Майерс снова закашлялся. – У меня сегодня еще масса дел, давайте скорее.
– Герр Майерс, вам же все равно потом обратно ехать, – сказал заботливо Шнайдер. – Пойдемте, я вас подвезу.
– Не надо, я сам! – сердито сказал Майерс.
– Хорошо, – вздохнул Шнайдер. – Тогда начну говорить прямо сейчас. Понимаете, тут такое дело, – он достал из кармана сложенный лист бумаги и протянул его инженеру. Прочтите, пожалуйста.
– Что это? – Майерс поморщился. – Скажите словами, у меня нет сил все это читать.
– Ладно, давайте словами, – Шнайдер убрал бумагу в карман. – Это предписание моего шефа, он требует от меня, чтобы я вернул вас в камеру. У нас завтра ожидается комиссия, а ваши бумаги на освобождение, оказывается, подписал не тот чиновник, и еще запись в журнале убытия была сделана с нарушениями, так что придется все оформлять по новой.
– Что за бред? – Майерс пораженно уставился на него.
– Я понимаю, звучит странно, но мы же государственное учреждение! Сами знаете, у нас в Германии без бумажки никуда!
– Это у нас, в Германии, без бумажки никуда! У вас, в СССР, все должно быть намного лучше! – язвительно заметил Майерс.
– Герр Майерс, пожалуйста, давайте не будем сейчас устраивать пикировку, – Шнайдер приложил руку к сердцу. – Я понимаю, это моя ошибка, я неправильно оформил ваше освобождение. Но только учтите, что это я вас освободил, а не ваши товарищи по Сопротивлению.
– Что вы хотите? – спросил Майерс.
– Поедемте со мной, – попросил Шнайдер, – сядете на пару дней, всего и делов-то, а? Ну, в крайнем случае, на три дня, не больше.
– Нет, – коротко сказал Майерс.
Шнайдер глубоко вздохнул.
– Именно этого я и боялся, – сказал он печально. – Что же вы теперь предлагаете мне делать?
– Ничего не предлагаю. В камеру я не пойду, вот и все. До свидания, – Майерс повернулся и пошел по направлению к выходу из парка.
– Нет, постойте, – Шнайдер бросился за ним. – Но выслушайте же, герр Майерс! Что же это за манера!
Уверенно и твердо, как Петр I на картине Серова, Майерс шел по кленовой аллее, следом за ним семенил растерянный Шнайдер, держа в руках листок приказом.
– Подождите, – увещевал он, – ну так же нельзя, так не делается!
– Еще как делается! – ухмыльнулся Майерс.
– Если вы сейчас уйдете, я позвоню вашему генералу! – тонким голосом вскрикнул Шнайдер.
Майерс
