Идя по тротуару, она держала полиэтиленовый пакет обеими руками перед собой, заботясь о том, чтобы пленка не разорвалась и драгоценная ноша в стеклянной таре не разбилась, упав на асфальт. Но все же это произошло.
Рядом тормознул микроавтобус с зашторенными окнами. Дверь его неожиданно быстро распахнулась. Чьи-то сильные руки схватили ее за плечи и втянули женщину в машину.
По дороге она пыталась бороться, вырваться от похитителей, кричала, звала на помощь. Все тщетно. В конце концов автомобиль въехал во внутренний двор Большого дома на Литейном проспекте. Тут она начала понимать, что происходит.
Когда микроавтобус припарковался во дворе и двигатель его был заглушен, человек, который выкрал ее прямо с тротуара, заговорил ровным спокойным голосом.
- Анастасия Ивановна…
Она удивленно вскинула брови. Казалось, что за эти годы и сама-то забыла свое настоящее отчество.
- Ну разумеется, - подкупающе улыбнулся человек. - Мы знаем, что вы - не Захаровна, а именно Ивановна. И отец ваш покойный - Звягин Иван Трофимович. Я не ошибся?
- Не ошиблись, - обреченно произнесла Настя.
- Вот и - слава богу. Так вот, Анастасия Ивановна, мы сейчас с вами тихо, мирно, без наручников войдем вон в тот подъезд, - он указал на ближайшую дубовую дверь, перед которой стоял часовой в форме старшего прапорщика Федеральной службы безопасности. - Поднимемся на четвертый этаж. Там вас ждут.
- Кто ждет? - подавленно спросила она.
- Вот там и узнаете! - бодрым голосом произнес мужчина.
Вдвоем они поднялись по лестнице, миновали длинный коридор, пол которого был застлан зеленой ковровой дорожкой, остановились перед дверью.
Сопровождающий постучался.
- Войдите! - раздалось из кабинета.
Ступив в полумрак служебного помещения, Настя разглядела широкоплечего мужчину в элегантном, хотя и старомодном, двубортном пиджаке немецкого кроя. Его лицо было в тени, и только на грудь попадал свет от настольной лампы в темно-зеленом атласном абажуре.
- Добрый вечер, Анастасия Ивановна! - вполне дружелюбно, если судить по тону, поприветствовал ее хозяин кабинета. - Проходите, присаживайтесь. - Он вышел навстречу. - Простите, если обошлись с вами излишне резко.
- Ладно, чего уж там. - Настя резонно подумала о том, что не стоит здесь и сейчас высказывать своих претензий.
- Давайте, обойдемся без лишних предисловий, - вновь заговорил мужчина в немецком пиджаке. - Меня зовут Виктор Данилович. Фамилия - Коновалов. А вы, если мне не изменяет память, являетесь кадровым офицером специальной службы одного из оперативных управлений ФСБ.
- Являлась, - резко поправила его Настя. - Я из бывших.
- Не смешите меня так сразу, - отреагировал на ее слова Коновалов. - Уж вам-то, Анастасия Ивановна, лучше других известно, что в нашей конторе еще со времен Феликса Эдмундовича Дзержинского «бывших», как вы изволили только что выразиться, не бывает. - И повторил по слогам. - БЫВ-ШИХ НЕ БЫ-ВА-ЕТ! И подтверждение тому - щекотливая ситуация, когда вам нужно было оформить новые документы, удостоверяющие вашу личность после бегства из Сибири. Мы же не бросили вас на произвол судьбы. Помните?
- Нет! Забыла! - выкрикнула Настя.
- Ну успокойтесь, - произнес он. - Давайте-ка, выпейте капельку. - Он налил в маленькую рюмку коньяку.
Настя не отказалась, посчитав, что таким образом она хоть немного успокоится.
- Я назову вам три фамилии, а дальше расскажу, что нужно будет делать.
- Какие еще фамилии? - Настя усталыми глазами посмотрела на Коновалова.
- Харитонов, Рыбин, Таганцев, - сухо, как робот, произнес тот.
Ее как будто ударили по голове. В глазах потемнело, и она готова была уже упасть в обморок, но Коновалов вовремя плеснул ей в лицо холодную воду из стакана.
- Але-але-але! Мы так не договаривались! Держите себя в руках, милая. А долги - они потому и долги, что их отрабатывать нужно.
Севостьян Иванович Горбушкин боялся пить. И есть боялся. Он, казалось, боялся даже дышать. Ходил с оглядкой, старался избегать проходных дворов и больше бывать на людях. По всем внешним признакам у него начиналась паранойя как следствие мании преследования.
Он целый день сегодня названивал по телефону полковнику Лозовому, но секретарша неизменно отвечала ему: «Начальник милиции на выезде».
На каком, на хрен, выезде?! Сука бешеная! Сидит там, в приемной, губы себе во все цвета радуги раскрашивает, не делает ни черта, а гонору!
Решив дождаться Лозового непосредственно на рабочем месте, Горбушкин приехал в отдел милиции.
- Не появлялся? - спросил, входя в приемную.
- Севостьян Иванович! - с явным недовольством в голосе отвечала ему секретарь. - Я же вам русским языком весь день трындычу: полковник Лозовой на выезде!
- Ну ладно, ладно, - примирительно забормотал капитан, понимая, что надоел уже хуже горькой редьки. - Я здесь, у вас, посижу, подожду его.
- Сидите, - благосклонно ответила хозяйка приемной и взяла в руки очередной тюбик губной помады.
Опустившись на стул, капитан осматривался вокруг затравленным зверьком, теребя в руках пустую дерматиновую папку, то и дело тяжело вздыхал и ерзал.
- А это… скажите, - Горбушкин посмотрел на секретаршу, раскрасившую свои пухлые губы в сине-фиолетовый цвет. - Полковник вообще сегодня не появлялся?
- Ага, - ответила та. - Вообще не появлялся.
- А где это… он может быть целый день? - тревожные догадки стали прокрадываться в мутное сознание командира роты.
- Вот щас, я вам все брошу и стану рассказывать, где он может быть! - возмутилась секретарша и принялась стирать носовым платком не понравившуюся помаду.
А дверь в приемную отворилась. Вошли двое. Высокие такие парни в строгих костюмах и металлом в глазах.
- Здравствуйте, - поздоровался один из них и посмотрел сразу на Горбушкина. - Вы - Севостьян Иванович Горбушкин?
- Я… - ответил капитан, не поднимаясь со своего места, и вдруг почувствовал, как его сердце падает в пятки.
- Служба собственной безопасности, майор Никитин, - представился тот, который поздоровался. - Севостьян Иванович, сдайте оружие и поедемте с нами.
- Я… Горбушкин… Севостьян… Иванович… - зачем-то пролепетал капитан, не веря еще, что эти двое пришли сюда за ним. - А куда поедем?
- Вы не волнуйтесь, - сказал второй. - Мы вам по дороге все расскажем.
И только тут до капитана милиции дошло, что по дороге ему если что и расскажут, то лишь перечислят статьи Уголовного кодекса, по которым впоследствии предъявят официальное обвинение.
- А я… это… как его… - продолжал лепетать Горбушкин, быстро соображая, что может в этой ситуации сделать. - К начальнику милиции я тут… пришел… к Лозовому… как его… это самое…
