– Что-то могло вызвать ненормальное увеличение количества озона во внешних слоях атмосферы, и этот озон, возможно, отфильтровывает те длины волн солнечного света, которые сдерживали рост водоросли элгэ.
Но адмирал был одним из тех практичных людей, которым не хватает терпения выслушивать научные объяснения. Поэтому он перебил ученого:
– А не может это быть новым азиатским оружием?
– Вряд ли, сэр. Хан не стал бы использовать оружие, которое ему наносит вреда больше, чем нам.
Глава 2
В тот вечер, когда Дик Листер и Салли Амбер сидели в ресторане, она снова вспомнила о распространении водоросли элгэ.
– Я слышала, в Азии с ней еще хуже, чем в Америке, – сказала она.
– Откуда ты знаешь? – удивился он.
– Так значит, это правда? Не все такие скрытные, как ты, Дик, – она, подняла на него свои прекрасные темные, невинные глаза. Ты думаешь, это азиатское оружие? Или, может быть – так как оно еще страшнее в Сибири, чем здесь – американское оружие?
– Откуда мне знать? – смущенно пробормотал он.
– Но ты же знаешь что-то о нем, не так ли?
– Что? А да. Поля Бекерли. – Захваченный врасплох он опять запнулся и раздраженно нахмурился.
– Салли, – проворчал он, – твое любопытство доведет тебя когда-нибудь до беды. Сейчас война, и женское любопытство не может быть оправданием для выкачивания информации из офицеров. Я знаю, что ты – свой человек, но другие могут тебе не доверять. Ты не боишься предстать перед трибуналом как азиатская шпионка просто потому, что задаешь слишком много вопросов?
– Может, я и есть шпионка, – сказала девушка, поднимая подведенные брови.
– Это не тема для шуток, Салли. Людей ставят к стенке и за меньшие проступки.
– Видно, что капитан Касс читает тебе лекции, – сухо заметила девушка.
– Откуда… – начал Листер и прикусил губу.
– Откуда я знаю? О, я читаю мужчин как книгу – как любая женщина. Я не нравлюсь капитану Кассу. А мне не нравятся мужчины, которым я не нравлюсь.
Она красиво надула губки.
– Я рад, что ты ему не нравишься. – Листер улыбнулся. – Меня бы вполне устроило, если бы ты никому не нравилась, кроме меня.
* * *
Листер вспомнил этот разговор на следующий вечер, когда Касс шумно ввалился в его лабораторию, где он допоздна работал над очередным анализом.
– Ну и бардак с этими водорослями, – заметил Касс, сощурив глаза на экспериментальный бак Листера. – Говорят, этот хлам засоряет атлантические гавани.
– Черт возьми, сами можете поутру прогуляться к Золотым Воротам[24], – ответил Листер и вернулся к деталям последних новостей: начал изучать перечень разрушений на северо-западе; список судов, натыканных повсюду, даже в открытом море, особенно в северной части Тихого океана.
Но капитан Касс, казалось, не слушал его. Он наклонился над столом Листера и изучал один из снимков, лежащих под оргстеклом, покрывающим весь стол.
– Что это? – наконец резким голосом спросил он.
– Всего лишь любительское фото Салли. Не очень хороший снимок, печать стерлась.
– Гм-м-м! – пробормотал капитан, прищурившись, а потом брякнул совершенно не к месту. – А есть у вас хоть какая-то теория о том, что могло породить эти чудовищные водоросли?
– Да, – признался ученый, задумчиво поджав губы. – Но я не хотел бы высказывать свои догадки. Когда я точно буду уверен, что прав, я обо всем доложу в Вашингтон… а не службе разведки.
– Хорошо, раз вы ничего не хотите рассказать службе разведки, она сама вам кое-что расскажет… для вашей же собственной пользы. Послушайте внимательно, авось пригодиться. Перед войной я целых три года занимал должность атташе в Харбине при дипломатической миссии. Тогда я отлично изучил восточную столицу Хана Харбин. Возможно, вы никогда не слышали о женщине, которую зовут принцесса Стефания… Или все таки слышали о такой?
– Да. Только она тут при чем?
– Подождите минутку. Стефания – дочь Дмитрия Казарова, канцлера Хана. Он был убит пятнадцать лет назад во время Японской революции, и сам Хан помогал Стефании занять достойное место в обществе. Она не стала любимицей народа, но в городах вроде Харбина люди до сих пор о ней перешептываются. А говорят они о том, что Хан дал этой Стефании довольно странное образование… очень странное.
– Что вы имеете в виду?
– Я хочу сказать, что он вырастил из нее самого грандиозного шпиона за всю историю цивилизации. Она говорит на всех широко распространенных языках, и говорит так хорошо, словно они ей родные. Она с легкостью может овладеть любой ситуацией. Она в совершенстве знает военную науку, так что моментально может идентифицировать важную информацию. А ко всему этому надо прибавить, что она очень красивая девушка и отлично разбирается в мужчинах. Но прежде всего… я специально это подчеркиваю… она умеет быть холодной, бессердечной, и понятия «любовь» для нее не существует. Она может претвориться влюбленной, но в сердце ее только одно желание – служить Азии!
– Я не вижу…
– Сейчас поймете. Когда Стефании исполнилось шестнадцать… это было три года назад в Харбине… Хан запретил ей появляться публично, чтобы потом иностранные резиденты не смогли ее узнать. Когда же она выходила из дома, в радиусе пятисот футов вокруг нее не было ни единого человека. А потом правитель сделал так, что не осталось в живых вообще ни одного человека из тех, кто видел ее и мог бы опознать. Но у меня необычное зрение, как у наблюдателя с вертолета, – усмехнулся Касс. – Таких, как она, я узнаю сразу. Однажды я видел ее в очки ночного видения. Она красива, без сомнения.
– Подозреваю, сэр, что вы хотите сообщить нечто, что очень меня расстроит, – мрачно пробормотал мистер Листер.
– Возможно. В любом случае, с тех пор как началась война, ходят слухи о прекрасной азиатской женщине-шпионе… Ночной Тени. Что до меня, то я считаю, что Ночная Тень никто иная, как принцесса Стефания. А что до всего остального, то скажу вам: Салли Амбер очень напоминает мне эту Стефанию!
– Да вы сошли с ума! – фыркнул Листер, неожиданно голос его стал громким и звонким. – Это просто смешно! Салли никакая ни азиатка. Она что, напоминает женщин Востока? У нее кожа белая, как мрамор… естественно, та ее часть, что не скрыта загаром. По-английски она говорит безупречно. Ее глаза…
И тут он неожиданно остановился потому что вспомнил глаза Салли Амбер – темные, чистые, прекрасные, но, тем не менее, без всякого сомнения, имеющие чуть восточный разрез.
– Ага! – торжествующе произнес Касс, точно читая мысли ученого. – Лейтенант, сколько времени вы знаете эту девушку? Вы уверены, что ее кожа загорелая, что это не ее естественный цвет? И сколько ей лет? Не проводит ли она слишком много времени в дружеских беседах с людьми вроде вас – теми, кто обладает важными для врага знаниями? Может ли она почерпнуть что-то из бесед с вами, задает ли когда-нибудь наводящие вопросы или что-то вроде того?
