Было видно, что женщина находится в смятении и искренне не понимает, что происходит между нами, о чем и подтвердили следующие ее слова.
Значит ли это, что Анжела не стала рассказывать ни об измене, ни об отмене свадьбы.
— Я отменил свадьбу.
Глядя в ее распахнутые глаза я понимал. Она знает. Знает почему. Ибо сама не раз предрекала своей дочери подобный исход, предостерегая от ошибок.
«Анжелика, перестань пилить Станислава, не то он сбежит от тебя к другой женщине».
«Анжела, нужно быть мягче, ласковее. Мужчина должен получать все самое лучшее от своей женщины, чтобы не заглядываться на чужих».
«Дочка, ну уступи ты Станиславу, право дело. Если ты каждый раз будешь силком тащить его на юг, в один прекрасный день он сбежит с другой на север».
«Ты должна научиться варить борщ! Что ты за жена такая будешь, если даже готовить не умеешь! Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, не боишься, что кто-то другой его проложит, пока ты грызешь свой, прости господи, сельдерей?!»
Так и не сумев ей что-либо ответить, я тяжело вздохнул.
— У тебя другая женщина. Есть. Или была. Впрочем, не так уж и важно. Теперь ты знаешь разницу…
Она устало опустилась на кушетку рядом с палатой.
— Я никогда не брошу своего ребенка.
— Хорошо. Аборт ей нельзя. Она не рожала ни разу. Могут быть необратимые последствия.
— Я никогда бы не предложил такой вариант, Татьяна Викторовна.
— Я не знаю. Честно. Нам необходимо время. Мне необходимо время.
— Что ж… Ладно, Станислав. Тебе, действительно лучше уйти. Лишние нервы сейчас ни к чему. Созвонимся.
— Хорошо. И… спасибо.
— За понимание.
Глава 31Остаток воскресенья прошел в полубреду воспоминаний, размышлений, рассуждений и попыток разложить на одночлены уравнение собственной жизни, в стремлении прийти к одному конкретному решению.
Анжела на связь не выходила. Я пробовал набирать ее номер, но трубка по-прежнему была отключена. Однако, меня успокаивало, что с ней находится ее мать, и в случае чего, она обязательно сообщит мне важные новости.
А еще мне казалось, что Анжела пытается мной манипулировать, избегая общения. Давит на чувство вины, хотя прекрасно знает, что я и сам им упиваюсь. И я уверен, что она непременно продолжит делать подобные вещи в дальнейшем, только уже используя нашего ребенка.
К своему стыду, чем больше я думал о нашем будущем, тем меньше видел его совместным. И даже факт того, что я стану отцом, а Анжела матерью не казался мне достаточным для создания семьи, хотя подобный эгоизм не свойственен моему характеру. Мне попросту не хотелось быть несчастным, а видит бог, рядом с Анжелой я больше не чувствовал ни эйфории, ни притяжения, ни покоя, ни взрыва эмоций. Какая-то черная бездна, высасывающая энергию из души и тела.
Я искренне беспокоился за ее здоровье, очень переживал за нашего ребенка, но с трудом мог представить, как снова ее поцелую, как мы будем вместе жить, есть в ресторанах ее любимые зеленые ужины, каждый вечер ложиться в одну постель…
Чтобы хоть как-то отвлечься погрузился в работу. В последнее время я чересчур расслабился и, откровенно говоря, задвинул на дело собственной жизни. Надеюсь, Виталик и Артем, в отличие от меня, справлялись со своими обязанностями.
Вот только через несколько часов результат трудов меня едва не убил. Я вычислил предателя, и просто не мог поверить, что им все же оказался один из моих близких друзей.
Пожалуй, еще паршивее этот день стать не мог.
Завтра понедельник.
Во всех смыслах будет тяжелый день.
И что-то подсказывает, что судьбоносный.
Забросил все и лег спать, так и не дождавшись никаких вестей из больницы. Что ж, думаю, отсутствие плохих новостей уже хорошо.
Утро понедельника выдалось солнечным и жарким, словно в противовес моему хмурому настроению. Сама природа, кажется, насмехалась над развалом моей жизни, осеняя руины яркими горячими лучами на голубом безоблачном небе.
В восемь утра я уже парковался у входа в офис, намереваясь вытрясти все дерьмо из Тарасова. Возможно, даже кулаками, ибо они чесались. До последнего не хотел верить в то, что к сливу информации может быть причастен кто-то из моих друзей. Черт возьми, Артем — мой партнер! Чего он хотел добиться развалом «ОКТА-Лаб»? Ну, кроме полученных денег от моего отца? Причастен ли к этому Виталик Орлов? В какой момент мы превратились во врагов, и что послужило тому причиной? Тарасову придется ответить на каждый из моих вопросов, потому что сам я не могу даже придумать адекватных вариантов.
Сразу после разборок с друзьями, планировал отправиться в больницу к Анжеле. Вроде как сегодня ее должны были перевести в обычную палату, куда допускаются посетители.
Но все по порядку.
Удивительно, но тойота Тарасова и инфинити Орлова уже были на своих местах. Тоже с утра пораньше приехали в офис. Интересно, для чего. Уж не строить ли заговор по разорению нашего детища?
Когда я вхожу в свой кабинет, то по коммутатору рявкаю партнерам, чтобы они срочно зашли ко мне.
Кулаки самопроизвольно сжимаются до хруста в суставах. Стараясь сохранить самообладание, приваливаюсь бедром на стол и жду появления друзей, если их еще можно так назвать.
Орлов и Тарасов вваливаются в кабинет, громко приветствуя меня, но уже после первого взгляда в глаза ошарашенно замолкают. Повисает киношная драматическая пауза. Что ж, выгляжу я так себе, сам с утра смотрелся в зеркало. Под глазами залегли синяки, губы отчего-то потрескались, а волосы надо бы подстричь, потому что выдавали наличие проблем непокорной прядью, упрямо торчащей вверх.
— Что с тобой, брат? — и это говорит мне Тарасов? Серьезно? Брат?!
— Кроме того, что беременная Анжела лежит в больнице после операции, а мой лучший друг оказался иудой, предавшим дело всей нашей жизни?
— Что?
— Ты о чем это говоришь, брат?
— Брат? Серьезно? Артем, как язык только поворачивается называть меня братом после того, что ты сделал!? — практически кричал на него я, замечая, как в зеленых глазах Тарасова мелькнул стыд и вина.
Произошло это так быстро, что в любой другой ситуации я подумал бы, что мне показалось. Но не теперь. Артем открыл было рот, но тут же его захлопнул, так и не произнеся ни слова, нахмурил брови.
