Под вечер, убедившись, что из-за волнения сосредоточиться на светских разговорах не выходит, я сослалась на неотложные дела и выскользнула из салона.
Собственная спальня выглядела пустой и неуютной. Оказывается, я успела привыкнуть к тому, что меня ждет пусть зубастый и опасный, но такой искренний Пауль. Непривычное чувство. Прав был маленький лис, когда сказал, что мы отвечаем за тех, кого приручили, даже если это происходит не по нашей воле. Без осьминога комната превратилась в набор мебели, втиснутый в коробку стен.
Из раздумий меня вывел негромкий стук в дверь.
— Привет, — поздоровался Стефан. — Я с новостями и подарком. Можно зайти?
— Конечно! — я посторонилась, пропустив вампира внутрь. — Будешь чай с булочками? Мастер Варден прислал.
— Давай. С утра ничего не ел, — вампир с энтузиазмом набросился на еду.
— Так что с обыском?
— Ничего, — фыркнул Стефан. — Идеально чисто, как будто они гостей ждали, даже одежда разложена возмутительно ровными стопочками. Не знаю, кто из них настолько педантичен — хозяева или слуги, чтобы выравнивать складочки на носках, — но от таких существ надо держаться подальше, это ненормально. Заявляю как ученый, а не взломщик-шпион.
— Не сочти за критику, но лазить по чужим носкам тоже не очень хорошо.
— Шоглашен. Вкушно как! — вампир блаженно сощурился, отправляя в рот очередное творение Вардена. — Но подозрительно до ужаса. Амадо засек кратковременные всплески очень специфической магии, схожие с той, что оберегает священную рощу. Вот только источника нет. Сейчас они вдвоем с братом перенастраивают охранную систему, вносят в нее корректировку для фиксации пространственных искажений, думаю, это затянется до утра, поэтому обещал помочь, как только расскажу тебе новости. О! Кстати, я же подарок достал. Специально смотался в храм, порылся в старых запасах.
Вампир оставил в покое булочки и вынул из сумки, висевшей на плече, небольшой сверток. Встряхнул, разворачивая странного вида рубашку, довольно потертую и застиранную, безбожно помятую, прорванную, но аккуратно заштопанную на рукаве.
— Эм, — выдавить что-то более вразумительное не вышло. — Не уверена, что фасон подойдет. Да и размер великоват.
— Конечно, выглядит не очень, все-таки это опытный образец, ему лет двадцать уже. Но он вполне крепкий и функции свои выполняет отлично, — пожал плечами вампир.
— Сомневаюсь, что Гвидо одобрит. Он крайне щепетилен во всем, что касается внешнего вида организаторов, — я осторожно свернула рубашку, не спеша надевать.
Стефан смерил меня снисходительным взглядом.
— То есть кольчугу под курткой он бы одобрил по-твоему?
— Ну, если с поясом кожаным крафтовым или накидкой в стиле крестоносцев, то, может, и да. У него вообще нестандартный взгляд на моду.
— А у меня вполне себе стандартный, особенно на доспехи. Ты и полдня не протянешь в железном облачении: вымотаешься, спина разболится, да и позвякивать на каждом шагу будет ощутимо. Но здравое зерно в твоей идее было. В этом, — он решительно отобрал у меня рубашку и разложил ее на столе, — ходить легко и удобно. Думаешь, такие артефакты на дороге валяются? Это же не ткань, а чудо магической мысли: ни стрелой, ни кинжалом не пробить. Меч, конечно, совсем не остановит, но все же удар смягчит. И под твоей обычной одеждой не видно будет. Смотри.
Он взял с подноса с едой кухонный нож и несколько раз ткнул им в ткань со всей силы.
— Ты что делаешь? — я возмущенно перехватила его руку. — Стол поцарапаешь.
— Уверена?
Жестом заправского фокусника Стеф сдернул ткань и продемонстрировал идеально отполированную деревянную столешницу без единой царапинки. На рубашке, разумеется, тоже дырок не наблюдалось.
— Одна из разработок храма, — с гордостью отчитался вампир. — Армированная защитными заклинаниями ткань. Сделана на основе тех, из которых шьют одежду оборотни: не рвется, устойчивая к истиранию, умеет слегка менять размеры. Сама понимаешь, оставаться без штанов при каждой трансформации — это неудобно. А так можно и покушений не бояться, и почтенную публику срамотой не смущать в случае непредвиденных сложностей. В общем, пообещай завтра надеть, мне так спокойнее будет.
Стефан скатал рубашку в рулон и положил на кресло.
— Хотя, Лена, — он подошел совсем близко и обнял меня за плечи. — Может, ну его? В храме тоже интересно, переждешь там, не сошелся свет клином на этом отборе. Амадо все же не глуп, хотя, как все ящерицы, заносчив и излишне самоуверен. Он справится, а потом, когда пыль уляжется, вернешься и… — он смешался немного, — будешь делать, что хочешь, в общем.
— Стеф, — я подняла голову и наткнулась на взгляд, полный тревоги и сомнений. — Понимаешь, мне надоело прятаться от жизни.
— Понимаю, — вздохнул он, а потом вдруг коснулся выбившейся из моей прически пряди и бережно заправил ее обратно. Столько нежности было в этом невинном жесте, заботы и ненавязчивого, но такого отчетливого желания защитить, что я растерялась. — И даже понимаю, насколько это правильно. Но все равно переживаю, ведь вовсе не обязательно танцевать на лезвии бритвы, чтобы заметить, как же чудесен мир вокруг. Боюсь, ты бросаешься из крайности в крайность и снова упускаешь из виду суть.
— И в чем же она?
— Никто достоверно не знает, — очень серьезно ответил вампир. Он отпустил меня, усадил на диван, налил в чашку чай и пристроился рядом. — Суть в том, чтобы жить, а не выживать. Если ты хочешь жить, то это не проблема. А если ты хочешь жить, как кто-то иной, то да, все становится сложно. Ведь у каждого свой рецепт счастья. Взять, к примеру, нашего общего знакомого, Амадо. Он ищет приключений, славы, ему нужна цель, которую можно достичь, некая вершина, куда не стыдно подняться. Магистру Неро жизненно необходимо знать, что его открытия и исследования делают чье-то существование легче и интереснее. Он помогает там, где остальные бессильны, ему нравится зажигать огоньки надежды в чужих глазах. Кто-то счастлив тем, что растит детей и занимается домашним хозяйством, другие, как мастер Варден или Гвидо, достигают совершенства в ремесле и гордятся своими творениями, даже если они недолговечны.
— А ты, Стеф? Что делает счастливым тебя?
Вампир тихо усмехнулся и покачал головой.
— Не обо мне речь, — он легонько щелкнул меня по носу. — Но, если я буду видеть, что ты счастлива и уверена в том, что идешь верной дорогой, то это станет достойной наградой за все хлопоты.
Он развернулся и взял мои ладони в свои.
— Пообещай, что если тебе понадобится помощь, то ты дашь мне знать.
— Стеф… — я зарделась, не зная, что сказать. — Ты не обязан возиться со мной, как с неразумным ребенком, у тебя же своя жизнь, стремления, заботы.
— Хочу — и вожусь. Пообещай, — упрямо повторил он.
— Ладно, как скажешь! Вот поди вас пойми, нелюдей.
